Небо в рублях

– Не может быть, – решительно отрезала Лена. – Я звонила Настюше домой.

– Трубку сняла я, совершенно машинально. Вас ввел в заблуждение тембр моего голоса.

– Что вы делали у Ми? – еще больше изумилась Лена. – Подружились с ней?

– Нет, видела всего один раз, но она мне очень понравилась. – Я бестолково принялась объяснять ситуацию: – Сейчас я работаю в коттедже писательницы помощницей домработницы…

– Вы?!

– Я.

– Моете полы у Ми?

– Верно.

– Ничего себе! – воскликнула Лена. – Насколько знаю, у вас столько денег, что вы вполне можете купить Миладу на корню, со всеми ее старухами.

– Ну, это чересчур сильно сказано. Хотя, согласна, финансовых затруднений я не испытываю.

– Тогда к чему маскарад?

– Сейчас попытаюсь растолковать, – кивнула я. – Только сначала скажите, зачем вы-то за мной гонялись?

Лена включила чайник и, выставляя на стол симпатичные кружки, ответила:

– Тут никаких секретов. Я ушла с телевидения, устала от дурдома, и теперь работаю главным редактором журнала «Анкета». Видели такой?

– Конечно, не раз, все ларьки им забиты. Бульварное издание, специализирующееся на интервью со знаменитостями. Простите, не хотела вас обидеть.

– Ничего неприятного не сказали, – пожала плечами Лена. – Чтение глянца на бульваре совсем не дурная привычка. А термин «бульварный» относится именно к таким изданиям. И потом, мы ничего не домысливаем, просто уговариваем звезд рассказать некие никому не известные подробности их биографии. Ну, допустим, певец Боркин сообщил, как соскакивал с наркотиков, телезвезда Монина поделилась бедой: у нее дочь шизофреничка. Но мы не печатаем слухов, все материалы мы визируем у тех, с кем журналист беседовал. Я делала интервью с Максом Полянским о том, как он превратился в бизнесмена, о его пути, так сказать, из варяг в греки, от лотка в олигархи. И он сообщил о своей бывшей жене. Вы известный в нашей тусовке человек, хоть никуда и не ходите. Вот я и пыталась связаться с вами, но безуспешно. К телефону в вашем доме подходит одна и та же женщина, которая постоянно отвечает: «Дарь Иванна уехала в Боливию, вернется не знаю когда».

– Это Ира, наша домработница, – засмеялась я.

– Вы дадите нам интервью? – мигом оседлала журналистского конька Лена.

– Да, но в ответ на ту же услугу.

– Не поняла.

– У меня к вам много вопросов. О Смоляковой. Вы ведь дружили с детства?

Лена слегка нахмурилась.

– Я не распространяюсь о Миладе.

– Она исчезла.

– Вот оно что! Значит, правда… – Рыбкина в волнении вскочила с места. – Ну, беда! Быстро говорите все!

Я постаралась достаточно подробно изложить цепь известных мне событий и завершила рассказ так:

– Мне не нужны деньги, я не собираюсь продавать полученную от вас информацию в газеты. Просто хочу найти Миладу и задать своей любимой писательнице пару простых вопросов. Первый: добровольно ли она ушла из дома? Если да, то оставлю ее в покое. Второй: может быть, ее принудили к экстремальному шагу? Кто? Я подумала: вероятно, Ми попала в беду, и ей некому помочь, кроме меня. Похоже, семья не слишком любит свою кормилицу, а подруг, как мне удалось выяснить, у нее имелось всего две, вы и некая Сонина. Но с госпожой Рыбкиной Смолякова поссорилась, а Катерину не очень хорошо характеризует Настя.

– Она хитрая, корыстная дрянь! – с жаром воскликнула Лена. – Я имею в виду Сонину. Пока учились вместе, пользовалась Миладой, а потом, когда у той отец умер, в сторону свильнула, испугалась, что теперь ей Ми помогать придется. Ну а после вознесения Милады на гребень успеха снова возникла возле нее. «Ах, ах, Милуся, дорогая, я так по тебе скучала!» Противно слушать, а смотреть еще гаже.

– Неужели Смолякова не знала цену Сониной?

Лена печально вздохнула.

– Ми большой ребенок, наивный, глупый и патологически добрый, чем, не стесняясь, всегда пользовались окружающие… Но лучше все по порядку рассказывать. Меня, честно говоря, взбудоражили сообщения в газетах, хоть я и понимаю, что всю информацию в них следует делить как минимум на два. Только мне еще известно и то, о чем «желтые» издания не ведают… Ладно, так и быть, слушайте.

…Отец Милады Смоляковой был видным партийным функционером. Он сделал замечательную карьеру, которая могла быть еще лучше, если бы не патологическая любовь мужчины к бабам. Коммунисты не поощряли прелюбодеев, и жизнь Смолякова напоминала синусоиду. Он женился в двадцать лет на простой рабочей девушке Зине и живо полез в гору: сначала стал парторгом в своем цехе, затем секретарем парткома всего завода, потом ушел в обком, следом перевелся в Москву, естественно, с повышением. В столице Смоляков огляделся, понял, что Зина – серый лапоть, а вокруг столько розовых бутонов, и пустился в загул. Простоватая Зинаида не стерпела и побежала к высокому начальству жаловаться на супруга. Закончилась ситуация хуже некуда: Олега Сергеевича сослали в провинцию. Он развелся с Зиной и второй раз начал путь наверх.