Небо в рублях

– Экая вы… – воскликнула толстуха. – Зачем сразу ругаться, сами проблему решить можем. Смотрите, если виновата, оплачу вам ремонт.

– Ладно, – пробурчала я.

Мы вошли в ванную, хозяйка присела на корточки.

– Ну, что говорила? Сухо. Пощупайте.

– Сначала сами попробуйте, – слегка визгливо потребовала я.

Хозяйка вытянула руку, обнажилось запястье с родимым пятном и следом от ожога.

– Право слово, – произнесла Милада, – я ни при чем. Наверное, в трубе течь, но какой с меня спрос?

– Верно, – кивнула я.

– Впрочем, могу дать денег, – вздохнула беглянка, – мне недосуг с домоуправом болтать.

– Понятно. А вы не узнаете меня? – тихо спросила я.

– Мы знакомы? – удивилась писательница.

– Да.

– Не припоминаю.

– Вы подписывали мне свою книгу.

– Что? – шарахнулась в сторону Милада. – Ошибаетесь, дорогуша, не торгую литературой, я пенсионерка.

– Не бойтесь, меня прислала к вам Настя, – сбивчиво стала объяснять я, – у вас дома большая беда, а я узнала вас по родимому пятну.

– Какая беда? – дернулась Смолякова. – Настя? Кто такая?

– Не надо изворачиваться, – поморщилась я. – Может, это покажется вам странным, но вы видите перед собой друга. Я все про вас знаю. Вы поссорились с Рыбкиной и Сониной. Впрочем, Катя шантажистка, и получается, вам никто, кроме меня, не поможет. Только не подумайте, что хочу денег, нет, просто…

– Откуда узнали мой адрес? – перестала прикидываться Смолякова.

– Извините, прочитала ваши ежедневники, поняла, что восемнадцатого июня вы непременно придете на могилу Наины, и подстерегла.

Милада расстегнула бесформенное платье, вытащила из-за пазухи фальшивый бюст и сказала:

– Идите на кухню, я только переоденусь.

Я потратила довольно много времени, излагая в деталях свои приключения. Милада слушала молча, а когда мой рассказ иссяк, вздохнула и неожиданно спокойно произнесла:

– Что ж! Кажется, мне и в самом деле придется воспользоваться вашей помощью. Странная сложилась в моей жизни ситуация: тысячи фанатов, миллионы книг, звездный статус, слава и деньги, но при этом полнейшее, тотальное одиночество… Я ведь, когда замыслила побег, спросила себя: на кого опереться? Где помощник? К кому бежать? Кто спрячет? Не предаст, не продаст, укроет… И поняла – никто. Рассчитывать придется лишь на себя. Странное это было открытие. Нет, понимаю, конечно, что каждый умирает в одиночку, но ведь при жизни кое у кого случаются друзья? У вас они есть?

– Да, – кивнула я, – и очень близкие. С подругами мы почти как сестры. А еще у меня Зайка, невестка, сын Аркадий, дочь Маша.

– Сын… – протянула Ми. – Хороший мальчик?

– Обычный, не звезда, работает спокойно, – пожала я плечами. – В принципе, особо гордиться нечем, такой, как все, но для меня лучший.

– Такой, как все… – эхом отозвалась Ми.

На несколько минут в кухоньке, где мы сидели, воцарилась тишина. Смолякова что-то напряженно обдумывала, и я ей не мешала. Потом Милада встрепенулась, повернулась ко мне лицом и заговорила совсем по-дружески:

– Не понимаете вы своего счастья. Ладно, сейчас расскажу правду о себе… Нет у меня иного выхода, помощь нужна. Отчего-то я вам верю, уж не знаю почему. Но придется начать издалека.

Глава 30

Первый раз Милада выскочила замуж очень рано. Нельзя сказать, что она чересчур любила жениха, просто девушке очень хотелось иметь семью.

Ее отец целыми днями работал и практически не общался с дочкой. Впрочем, и Марфу единственный ребенок никогда особо не волновал. Милада росла сама по себе, из-за тихого характера не имела друзей и весь свой досуг проводила с книгами. А в каждом романе обязательно присутствует сюжетная линия, посвященная любви.

К шестнадцати годам Ми четко поняла: родителей не выбирают, причем ей достались не самые плохие – не алкоголики, не нищие, не маргиналы. А то, что дочка раздражает маму… Что ж, случается порой подобное. Не всякий сумеет любить ребенка просто так, очень многим родителям хочется гордиться чадом, они пытаются отыскать в отпрыске задатки гениальности, и кое-кому это вполне удается. На свете бывают юные олимпийские чемпионы, победители музыкальных конкурсов, дети-поэты… Но Милада получилась более чем обычной, и Марфа брезгливо повторяла дочери:

– Да уж, если бог не одарил тебя умом вкупе с талантом, мог бы осыпать красотой…