Небо в шоколаде

– Какое счастье – лицезреть столь желанных гостей! – воскликнул толстячок в неумеренном восторге. – Какая радость! Если бы мой достопочтенный отец дожил до этого дня! Если бы мой светлой памяти дедушка мог насладиться этой радостью!

– Что это он так разоряется? – шепотом спросила Татьяна.

– Восток, – так же шепотом ответил Маркиз, – так положено.

– Мне сообщил о вашем скором визите мой добрый друг господин Лангман, – продолжил гостеприимный хозяин уже более деловым тоном, – правильно ли я понял моего дорогого друга?..

– Думаю, да, – и Маркиз достал из внутреннего кармана замшевый футляр и протянул его египтянину.

Юсеф присел на один из диванов, положил на столик содержимое футляра, достал из кармана увеличительное стекло и на некоторое время углубился в изучение монет. Наконец он поднял на своих гостей сверкающий взор и воскликнул:

– Это счастливейший день в моей жизни! Мой дедушка не дождался этого дня, мой достопочтенный отец не дождался этого дня, но наконец этот день наступил! Если бы Пророк не запретил правоверным пить сок лозы, я непременно выпил бы с вами бутылку шампанского!

– Значит, все в порядке и мы можем получить наши деньги? – сухим деловым тоном осведомилась Татьяна.

– Мадемуазель Ильина – правнучка профессора Ильина-Остроградского и его наследница, – пояснил Маркиз.

– Я счастлив! – с прежней неумеренной радостью воскликнул египтянин. – Мой дедушка и ваш дедушка…

– Короче, про дедушек я все поняла, – оборвала его Татьяна, – сколько мне причитается и когда это можно будет получить?

Хозяин огорчился: его лишали законного удовольствия – выразить свой восторг с подобающей случаю цветистостью. Однако воля клиента – закон, и желание гостя – вдвойне закон, а Татьяна была и гостем, и клиентом в одном флаконе.

Юсеф ибн Аббас извлек откуда-то стопку листов, водрузил на нос очки в золотой оправе и начал:

– По распоряжению господина Ильина-Остроградского мой дед, Али-Ахмад ибн Салах, принял на хранение и в доверительное управление следующие ценности: золотых монет римской чеканки – двести, серебряных монет римской чеканки – пятьсот, украшений из золота с драгоценными камнями…

Египтянин долго читал перечень ценностей. Леня откровенно скучал, а Татьяна слушала список как волшебную музыку. Лицо ее раскраснелось, глаза блестели. Леня в очередной раз залюбовался девушкой.

Наконец, перечень закончился, и египтянин продолжил:

– Получив упомянутые ценности в доверительное управление, банкирский дом ибн-Салах реализовал их на ряде европейских аукционов, обратил в ценные бумаги и в течение всего срока управления контролировал прирост и обращение этих бумаг. На данный момент, за вычетом процентов, причитающихся банкирскому дому, данный фонд составляет – в пересчете на американскую валюту – около пяти миллионов долларов…

– Вау! – завопила Татьяна и кинулась по очереди целовать Леню и египтянина.

Звонок прозвучал так робко, осторожно и неуверенно, что Пу И даже не тявкнул. Лола с явным сожалением оторвалась от своего занятия, которому предавалась в эту минуту, и потащилась открывать.

– Кто там еще? Иду, иду, – она мельком глянула в глазок и остолбенела: за дверью стоял Маркиз.

Вот еще черт его принес! Вещи, что ли, забрать пришел? Что у него тут осталось такого ценного? Не обкаканный же попугаем пиджак от Черутти! А она, как назло, ужасно выглядит – уже три дня как прóклятая учит роль, некогда себя в порядок привести.

Лола сдержала порыв поглядеться в зеркало, наощупь пригладила волосы и распахнула дверь.

– Здравствуй, Лола, – тихо сказал Маркиз.

– Привет! – фыркнула Лола. – Давно не виделись!

– Давно, – согласился он, – почти месяц.

– Что привело тебя в наши палестины? – церемонно осведомилась Лола и добавила совершенно другим тоном: – Свои шмотки будешь собирать сам, мне некогда!

– Чем ты занята? – ревниво спросил он.

– Учу роль. После того как ты любезно прислал мне причитающиеся проценты от египетских денег, меня снова взяли в театр и дали роль Виолы в «Двенадцатой ночи»!

– Хорошая роль, – сказал Маркиз, – рад за тебя.

Лола взглянула на него с подозрением, но Леня отвел глаза. Тогда Лола пожала плечами и прошла в свою комнату. Маркиз разделся, походил немножко по квартире и потащился следом за ней.

– Как поживает Елизавета Константиновна?

– Неплохо! Выкупила квартиру, расселила соседей, теперь путешествует по Европе. Вместе с собачкой. Дези предпочитает летать только первым классом, и отели чтобы были не ниже уровня пяти звезд. Хотела старушка пожертвовать некоторую сумму Географическому обществу, да я ее отговорила.

– Это правильно! – одобрил Маркиз.

Лола валялась на широкой, едва застеленной кровати, в окружении книг и распечаток с текстом ее роли. Кроме этого, на кровати лежало еще множество вещей: черный бархатный театральный берет с пышными перьями, бутафорский кинжал, который невозможно вытащить из ножен, ожерелье из зеленых стекляшек, долженствующих изображать собою изумруды, и огромный черный пушистый кот с белыми лапами и манишкой.

– Аскольд! – обрадовался Маркиз, – Аскольд, дружище, как же я рад тебя видеть!