Небо выбирает нас

Петька не чувствовал, как под ним подтаивал снег. И хотя дул влажный пронизывающий до озноба ветер и старые брюки, в которых Петька уже не выходил из дома, стали мокрыми, ему почему-то было хорошо, как бывало, когда отец приходил с работы трезвый и внимательный, брал Петькины поделки, разглядывал с интересом и осторожно клал на место, приговаривая: «А в тебе, сынок, есть что-то. Тебе бы в техникум, радиомеханический». А мать в это время особенно ласково поглядывала на них и, не переставая хлопотать по дому, пела. Негромко, для себя. И это было праздником… На Петькином лице блуждала улыбка. Невидящие глаза смотрели поверх звенящих от ветра проводов. И рождалась мысль: это оттого ему так хорошо, что ни отец, ни мать еще не увидели лодку, не узнали о растраченных деньгах. У взрослых свой мир, и деньги, наверное, не последнее в их мире…

— Крути сюда, шалопай! Ты что, заснул?

Петька вздрогнул и нехотя повернулся на голос. Знакомая машина, знакомый шофер. Он из того, из мира взрослых. Они всегда спешат, им всегда некогда.

— Ты что, не слышишь, глухая тетеря? — грохнув открывшимся бортом, закричал шофер. — Давай подсоби, лодку грузить будем.

Петька с еще неясной надеждой посмотрел на него: вот сейчас что-то случится, что-то произойдет. Они, взрослые, иногда такое закрутят, о чем и не подумаешь.

— Куда?

— В машину, куда же еще.

— А зачем?..

— Что, отца испугался? Он бы тебе полосок на заднице наставил! Вот это сыно-ок! Такую сумму у отца спроворил!

— Мне дали…

— Держи карман шире. «Да-али!» — передразнил шофер. — Дома тебе бы дали. От меня не скроешь, я все знаю! — Порылся где-то под ватником, достал бумажник и вынул две пятерки. — Возьми червонец, в магазин поедем. И чтоб мне без писка! — поднажал в голосе шофер. — Что? Запрыгало сердечко? Пусть не прыгает. Отца твоего разыщу, вот тогда запрыгает. Поехали! Некогда мне тут с тобой…

ГЛАВА 5

С утра начало припекать солнце, пробуждая угомонившиеся с вечера ручьи. Закисал набухающий влагой снег. Со старых, с прозеленью крыш станционных складов по сосулькам стекала вода.

Петька в расстегнутом демисезонном пальто в поисках дяди Феди прыгал по шпалам станции. Лицо его раскраснелось, в глазах пузырилась радость. Застланные узорчатой коркой льда лужи он перелетал с ходу. Не беда, что высушенные за ночь ботинки опять полны воды, а мокрые штанины брюк липли к икрам. Полный вперед! Сегодня у него настоящее дело, и, наверное, потому весь день обещает светить солнце. Только что он отослал на пруд нескольких знакомых четвероклашек, они понесли туда трубу, которую он купил у Самарина, и лом, взятый со двора. Нужно еще хотя бы пару ломов, но никто из соседей не дал ему, и тогда он решил найти дядю Федю, который должен быть где-то на станции, и попросить у него. Поиски дяди Феди он начал с пивной, но там его не оказалось. Опохмелился и ушел, как сообщил буфетчик. Петька не унывал. Он знал все тайники и закоулки обширного станционного хозяйства, где бы мог уединиться и «промочить горло» дядя Федя. Обследовав дальние склады, Петька наконец увидел его. Тот разгружал вагон, наверно, по просьбе начальника станции, так как был воскресный день и бригада грузчиков не работала. Возле массивной двери склада, пригревшись на солнце, дремал весовщик — приемщик грузов, а дядя Федя — вся спина в сахарной муке, — покряхтывая, переносил мешки.

Петька прислонился боком к подсыхающей стене склада и стал украдкой наблюдать за работой грузчика. Ему нравилось смотреть, как многопудовые мешки с сахаром легко взлетали на спину дяди Феди, словно невесомые пуховики.

«Силен!» — восхищенно подумал Петька.

— Эхма, разогнись, спина! — заметив Петьку и словно любуясь своей работой, воскликнул дядя Федя. — Помогай, заработок поделим.

— Мне бы пару ломов, дядь Федь.

— Чего-о? Ломо-ов?

— Ну да, ломов, — повторил Петька. — Лед колоть.

Погорелов отряхнул руки, разбудил весовщика, сказав, что придет минут через двадцать, и снова обратился к Петьке:

— Что ж отец, не мог ломами запастись? Такое-то хозяйство.

— Был один — затерялся, — соврал Петька и пошел вслед за Погореловым к наспех слепленной пристройке у соседнего склада.

Получив ломы, он с некоторой нерешительностью взглянул на Погорелова, потер нос и сказал:

— Дядь Федь…

— Опять чего-то?

— Мне бы рублей пять, дядь Федь…

— Ишь ты, пять рублей. А как отдавать будешь?

— Папан на кино часто дает. Сэкономлю.

— Экономный какой. Смотри не напейся.

— Что ты, дядь Федь! На табачок пойдет, — сказал Петька, торопливо пряча пятерку в карман.

Он еще не знал, как потратит ее, но пятерка лежала в кармане, и от этого как бы прибавлялось самостоятельности: можно сходить на танцы, угостить знакомую девчонку мороженым и пополнить запас табака. Кстати, но забыть зайти в магазин за леденцами для пацанов.

С кульком леденцов Петька заторопился к пруду; четвероклашки были уже давно там и заждались его. Неожиданно повстречалась Любка Новоскольцева. Синеглазая, веселая, как всегда, она стояла перед ним, облизывая кончиком языка капризные губы.