Небо выбирает нас

Петька взял деньги и встал в небольшую очередь перед кассой. Пока продвигалась очередь, он поглядывал на шофера, не раздумает ли он везти его лодку. Но тот уже деловито возился возле нее и даже выдвинул корму, приготавливая для погрузки. И все же, когда Петька протянул в окошко кассы деньги, сказав: «Лодку», и получил чек, он почувствовал, как сразу что-то оборвалось в нем, и весь он съежился, поник от тревожного предчувствия.

Ему уже казалось, что жесткая отцовская ладонь откачнулась в сторону, чтобы со взмахом обрести силу, способную сбить с ног не только его. Серенький квадратик чека он нес за самый краешек, как будто боялся испачкать его. Ну и пусть отец кричит, пусть бьет его своими граблями. Петька ради лодки может выдержать все. А с лодкой он обязательно найдет летчика. Дед Авдей говорит, в пруду он, и дядя Саша Погорелов, дяди Федин брат, тоже об этом сказывал. Там летчик, в пруду. Подумаешь — деньги!

Почти весь город проехали молча. Петьке было от чего молчать. Встреча с отцом, как бы он ни старался ее оттянуть, наступит.

Большие каменные дома города остались позади. Тряская дорога швыряла машину с борта на борт, и лодка в кузове гремела пустой бочкой. Петька мял в кармане тощий остаток денег и с тоской смотрел на приближающийся поселок. Впереди, на обочине, обернувшись, остановился какой-то парень и поднял руку. Просил подвезти. Но шофер и не думал останавливаться.

— Дядь, останови, — попросил Петька.

— Тут рядом. Дойдет.

— Останови, дядь! Это же Андрюха Самарин! — узнав товарища, обрадованно закричал Петька и, не дожидаясь, когда притормозит машина, открыл дверь. — Андрюха! Это я! Лезь в кабину.

— Ты откуда?

— А-а-а! В городе был.

— И я, — ответил Самарин, усаживаясь рядом с Петькой. — На работу устраивался.

— Шофером? Как отец?

— Да, в гараж. Пока слесарем.

— А чего это?

— Нет восемнадцати.

— Ну и сидел бы дома. Нашел работу — два года слесарить.

— Это тебе можно сидеть, — с упреком в голосе ответил Самарин и подумал: «Хорошо ему. В семье один. Ну чего ему не учиться! Разве бы я, будь жив отец, пошел сейчас работать? Да никогда! После десятилетки — другое дело. И шофером можно, как отец, и в институт».

— Ты где сел?

— От магазина, — проговорился Петька и замолк.

— Дружок твой, видишь, какую лодку купил, — обратившись к Самарину, кивнул шофер в заднее стекло кабины. — Дюралевая. На сто лет хватит.

— Правда? — не поверив, спросил Андрей.

Петька не ответил: сделал вид, что не расслышал и разглядывает дорогу. Шофера же, видно, больше не интересовали разговоры. Он старался побыстрей доехать до места и освободиться от Петькиного груза. Он курил, глубоко затягивался и выпускал дым в боковое окно, открытое наполовину. А Петька вдруг увидел родной дом, пустые ведра и чадящую от сырых дров голландку. И еще сильную отцовскую руку, преграждавшую, как шлагбаум, путь к отступлению, глаза матери и ее слезный крик: «Беги, Петя! Беги!» И он убежал, как просила мать, убежал с деньгами… Их надо было сохранить. А он… лодку купил!

Петька вздохнул и посмотрел в окно. Станция все ближе и ближе. Отчетливо стали просматриваться окна домов, серые палисадники с кустами акаций и сирени. Скоро плотина, а за плотиной поворот на самую широкую улицу поселка, на которой и жил Петька. Совсем мало дороги осталось. А машина бежит и бежит. И ему уже видится широкогрудая фигура отца у ворот дома и как мать со страданием глядит из-за его спины и одними губами шепчет: «Что же ты, Петюш?.. Я на сохранность тебе доверила…»

И вновь, как эхо, повторился отчаянный крик матери: «Беги, Пе-е-тя! Беги!»

— Останови, дядь! — Петька так истошно заорал, как будто кто-то попал под колеса автомобиля.

Шофер резко тормознул, и было слышно, как лодка по инерции скользнула по кузову и глухо ударилась в передний борт. Шофер огляделся, а потом с досадой уставился на Петьку:

— Чего орешь?

— Здесь надо…

— Чего надо?

— Сгрузить…

— Так вот здесь и сгрузить? — опешил шофер.

— Да-а…

— Ты что, парень, шутить со мной вздумал! Мне сгрузить — раз плюнуть. На плечах понесешь потом?

Петька, не глядя на шофера, перелез через колени недоумевающего Самарина, открыл дверку и выпрыгнул на снег.

— А, черт тебе поперек! — выругался шофер и полез в кузов. — Свяжись с таким недоростком — в историю попадешь, — приподнял лодку над бортом и легко столкнул на высокий, стасканный бульдозерами на обочины снег. — Ну скажи, как назло, и развернуться негде! — Шофер посмотрел на стоящего спиной к нему Петьку, хмыкнул и пнул грязным сапогом слежалый ком снега. — А червонец я при себе оставлю. Что с тебя, что с отца — одну б монету взял, — и для убедительности пошлепал по карману. — Случаем, отец недоволен будет, номер запомни. Я в первом хозяйстве работаю.

Петька остался один, с лодкой. Он сидел на большой заледенелой глыбе снега и с непонятным облегчением смотрел на удалявшуюся машину. «Теперь он за плотиной развернется. И назад, в город».