Небо, земля и что-то еще…

Он вернулся домой. Скинул с себя пальто, зашел в туалет. Помыв руки и ополоснув лицо, он прошел на кухню, где выпил стакан апельсинового сока. Ему впервые за долгое время хотелось увидеть жену, но Насти не было дома. Антон подумал, что, наверное, все повторится заново. Он будет ждать ее, углубится в свою работу, забудется. Она придет, когда он будет спать. Он проснется, когда она уже будет блуждать по кривым тропинкам своих снов.

Чуть позже он сидел за столом в раздумьях. Он не знал, с чего начать новую главу. Слушая музыку, он барабанил пальцами по столу, бил по воображаемым тарелкам. Тряс головой, как отпетый рок-музыкант. Он был на высоте душевного состояния и, в то же время, был в таком диком отчаянии, которое испытывает лишь писатель, или музыкант, или артист, или кто-то другой, кому судьба подарила возможность заниматься творческими делами. Он был счастлив писать новые строки, но боялся, что эти строки еще глубже увлекут его в свой маленький мирок, в котором нет места никому из живых, осязаемых, ощущаемых людей. Только персонажи. Только выдумка.

***

– Кстати, никогда не пробовал кальвадос, – нахмурившись, протянул Алексей. – Надеюсь, это пойло не хуже, чем пятизвездочный коньяк.

Облокотившись о стойку бара, он устало смотрел на бывшую жену и потягивал темное пиво. Алина, подперев голову, отвечала ему взглядом чуть робким, может, даже смущенным. Перед ней стоял бокал светлого пива и тарелочка, с горкой наполненная фисташками.

– Знаешь, я ведь тоже никогда его не пробовала, кальвадос этот, – ответила она. – Вообще, меня можно впечатлить и бутылкой хорошего красного вина.

– Я думал, столичные дамы более требовательны, – подмигнул Алексей. – Нет, знаешь ли. Мы тут провинциалы, конечно, но вещи новые приветствуем, изучаем.

Говорил он это весьма серьезно, чуть размеренно. С издевкой. Так, как мог бы говорить его предок, будь он уроженцем Франции, или, скажем, Германии. Так, если бы на дворе была первая половина 20-го века, а за окном медленно растворялся бы уходящий день в закате солнца. Это была бы другая страна, другая эпоха, и другая красота чтилась бы современниками двух заблудших душ, что сидели за столиком в ресторане и, скромно улыбнувшись друг другу, пили кальвадос мелкими глотками. Никуда не спеша, они наслаждались бы присутствием живого духа в беспечной беседе об ушедшем и том, что осталось на памяти.

Но они сидели около стойки бара на высоких стульях. То был уже 21-й век, другая страна, другая эпоха, и красота уже была совершенно иной. Она была похожа теперь, скорее, на уродства той, другой, ушедшей эпохи. Так человек воспринимает действительность через призму поколений. И пусть все меняется, остается человек как существо на планете Земля. Остается напиток, что наполняет его хмельным теплом, заставляя мыслить немного иначе. Это значит, что время движется вперед.

Свет в зале был чуть приглушен, да и за окном уже давно смеркалось. Играла музыка, ненавязчивая, простая. От столиков чуть заметно вздымались к потолку столбики сигаретного дыма. Веяло расслабленностью, умиротворением, будто застрявшим в теплых стенах.

– Это заведение не так давно открыли, – рассказывал Алексей. – Раньше тут, если помнишь, старый клуб был. Каждую субботу кому-нибудь морду разбивали.

– Ты бывал тут раньше?

– Пару раз захаживал, а так, обычно, повода не выдавалось, – Алексей отпил немного пива. – Тебе нравится?

– Да. Здесь уютно. Спокойно.

Алексей закурил. Он пользовался спичками. Такова была его привычка. Подкуривать спичками. Просто нравился чуть заметный запах горелой спичечной серы.

– Как провела день? – он не нашел более подходящего вопроса для продолжения беседы, потому отдал дань уважения старой доброй тривиальности.

– Не то, чтобы насыщенно. Поздно проснулась. Гуляла. Прошлась по старым местам. Многое еще яркими воспоминаниями в голове осталось, – она помедлила. – Прошлой ночью матери было плохо, мы до утра с Викой в больнице были. А в голове словно ветер гуляет теперь.

– Это непросто. Но ты правильно сделала, что приехала сюда.

– Я сделала неправильно, когда уехала отсюда. Наверное.

Их взгляды пересеклись. Он не мог знать, о чем думала она в тот момент. Но она отчетливо видела огонек в его глазах. Интерес ли то был? Или тайная ненависть?

– Ты поступила так, как хотела. Да и с прошлым все равно уже сделать ничего нельзя. Оно как гангрена на руке. Если уж избавляться, то вместе с предплечьем.

– Трудное сравнение.

– Веришь, это мой знакомый хирург из городской больницы так говорит. С такими медиками даже приступ аппендицита перетерпеть захочется, лишь бы не попадаться им под нож.

– Забавно. А больницу тоже немного в порядок привели, как я заметила. Вообще, многое поменялось за эти годы. Странное чувство возникает, когда уезжаешь откуда-то. Кажется, что время там, в тех местах, что ты покидаешь, будто бы останавливается. Словно время путешествует вместе с тобой, хоть это и не так вовсе.