Небом дан

– Ну, вообще-то я хотел сделать тебе массаж ног. Но твое предложение мне нравится гораздо больше.

– Предложение?!

– Угу. Прямо жду не дождусь, когда Ромка уляжется спать.

Глава 14

Ника

Наверное, если попросить любую одинокую женщину рассказать о своем идеальном вечере в кругу семьи, многие из них, а может, и все, опишут этот самый вечер примерно так… Любимый мужчина, довольный сын, горящий камин, елка посреди комнаты (или в углу, если квартирка у вас небольшая) и лохматый снег, что метет за окнами в желтых пятнах уличных фонарей. Все и-де-аль-но.

– Ты куда собралась?

– На веранду.

– С ума сошла? Там знаешь какая холодрыга?

– Я оденусь!

Все же я действительно много выпила, сама не заметив как. Или немного, но тогда мой организм совсем уж слабенький. В кино люди вон как хлещут – и ничего. Я же в этом плане неискушенная. Вино я, конечно, употребляла и до этого, но совсем в других дозировках. Из ложечки на причастии. И от этого голова у меня определенно не кружилась. Впрочем, может, и сейчас она кружится отнюдь не от вина…

Шлепаю к выходу. Открываю встроенный, так что его практически незаметно, шкаф. Беру первую попавшуюся Саввину куртку, просовываю ноги в его же огромные валенки и так выхожу на улицу. За спиной Савва ругается, что мне не мешало бы утеплиться серьезней. А я ведь вышла, как раз чтобы остыть. На кой мне термобелье или подштанники, о которых он так настойчиво мне талдычит?

– Не надо мне никаких штанов!

– А что надо? Цистит? Воспаление легких? Выбирай. Список длинный.

– Ну, ты и нудный. Я просто подышу пару минут и вернусь в дом. Посмотри только, как красиво. Эх… Как было бы здорово это нарисовать.

– Надень штаны и рисуй – хоть зарисуйся, – вновь заводит свою песню Савва.

– Не могу! Я же ничего для этого не взяла.

– Ну и ладно. Подумаешь. Купим, – пожимает плечами.

– Это очень дорого, – вздыхаю я. Изо рта вырываются клубы пара и медленно тают в воздухе. Погода стоит совершенно безветренная.

– Ничего, я мальчик небедный, – усмехается Савва. А ведь я ничего смешного в этом не вижу! Мне до сих пор непонятно, зачем мужику при деньгах я. Правда, алкоголь здорово притупляет мои комплексы. Нет-нет, да и мелькает мысль, озвученная почему-то голосом свекрови – «А что? Ты еще вполне ничего, Никуша. Вон, тебе даже замуж сходить предложили».

– Я сама могу зарабатывать, – шмыгаю носом.

– Знаю. Но я же не про это совсем.

– А про что?

– Ну не знаю. Хочется тебя порадовать, – замечает Савва и притягивает меня к себе за капюшон, как глупого ребенка. – Новый год ведь! – добавляет, сам удивляясь, почему сразу не привел этот аргумент. – Время дарить подарки.

– А я в ответ ничего тебе подарить не смогу. – Пытаюсь вырваться, упираюсь рукой ему в грудь. Савва тяжело вздыхает. В его глазах… не знаю, то ли какая-то обреченность застыла, то ли, напротив, упрямство. Тогда как я ни с тем, ни с другим не могу бороться. Слишком уж сильна его воля. Сама не замечаю, как пальцы, комкающие его куртку, разжимаются. А Савва, учуявший, как зверь, мою слабину, наклоняется. Касается моих губ своими. Ведет холодным носом по скуле. Мы же не будем целоваться вот так? Губы обветрятся. Внизу живота, несмотря на царящий вокруг холод, собирается жар. О, как меня пугает это незнакомое чувство! Переворачивает все с ног на голову, а ведь я только-только собрала себя по частям, склеила кое-как треснувшую гармонию мира…

– Нет. Погоди.

– Ну что такое?

– Это неправильно!

– Неправильно целовать свою будущую жену?

– Нет! То, что все происходит настолько быстро. Я боюсь. – Выдыхаю. Холод ползет вверх по ногам. Савва прав. Те уже порядком заледенели.

– Я тоже боюсь, – неожиданно соглашается он, хотя я почти не сомневаюсь, что по этому вопросу Савва обязательно начнет со мной спорить.

– А тебе-то чего бояться?

– Многого. Например, что из меня выйдет дерьмовый отец.

Я не очень понимаю, что на это ответить. Раньше я считала, что Анатолий был для Ромки хорошим отцом. Но понаблюдав за общением сына с Саввой, я очень быстро поняла, что, в общем-то, заблуждалась. Анатолий никогда не уделял Ромке столько времени. Не болтал с ним, ничему его не учил, не носил на плечах и не смеялся над его глупыми шутками. То, что я принимала за любовь и невмешательство в процесс воспитания, было банальным равнодушием. Еще один вопрос в копилку – как же я раньше этого не замечала?

– Ромка от тебя в восторге, – вынуждена признать. – Да и вообще. Ты обращал внимание, что нет ни одной сказки про плохого отчима?

– Сказки? – усмехается Савва. – Ну, знаешь ли. Сказки – довольно хреновый ориентир.

– Почему?

– Потому что в них очень много смущающих моментов.

– Например?

– Например, я каждый раз недоумевал, что за амнезия случилась с принцем из «Золушки». Зачем он заставил всех баб в королевстве мерять ее туфлю? Неужто он забыл, как его драгоценная выглядит?

Я моргаю. Не знаю, как у нас до этого дошел разговор, но…

– Амнезия?

– Или фут-фетиш.

– Фут… что?

– Фут-фетиш. Сексуальное влечение к ступням.

Мой рот приоткрывается прежде, чем я понимаю, как глупо выгляжу с отъехавшей вниз челюстью.