Небом дан

– Спасибо. – Та прячет грусть в глазах и кивает. Я тяну руку Сэму и отцу Елисею. – И вам. Можете сдавать пост. – Улыбка выходит вымученной, кривой.

– Э-э-э, нет. Мы тут еще немного побудем.

Вскидываю бровь.

– На всьякий случай, – кивает Сэм.

– Прости, но ты и правда сейчас полный неадекват. А я уже статистику по преступлениям в этом году закрыла, – разводит руками Лена. – Чай выпьешь?

Дергаю головой. В груди к чертям все сводит. Под ребрами – бум-бум-бум. Перед глазами – пелена из мельтешащих точек.

– Не хочу чая. Где она?

– Под арестом, – хмурит бровки Ромка. Отец Елисей топит улыбку в чашке.

– Серьезно? Ты посадила ее в обезьянник?

– Имела все основания. Она у тебя, между прочим, деньги сперла, чтобы уехать.

– Я бы все вернула! – доносится Никин сердитый голос из глубины дома. Я закрываю глаза, впитывая его в себя. Как целительный бальзам. Чуть отпускает. Ставлю сына на пол.

– Ты тут побудь, ага? Мы поговорим с мамой.

– Только сильно ее не ругай. – Беспокоится.

– Не буду. Сильно…

– Ключ возьми, – подталкивает мне связку Лена. Я торопливо ту сгребаю и ныряю в тесный коридорчик. Две двери по разные стороны. В одной – архив, в другой, собственно, обезьянник. Наши взгляды с Никой встречаются между прутьев решетки. И я приваливаюсь к стене, чтоб не упасть от облегчения.

– Савва…

– Помолчи. Секунду, – закрываю глаза и зажимаю двумя пальцами переносицу.

– Ты не понимаешь! Шуваков…

– Я плевать на него хотел! Плевать… Как ты могла даже думать о том, чтобы после меня… С ним…

– А что мне оставалось делать?! Я хотела тебя защитить.

– Я не нуждаюсь в твоей защите! За кого ты меня принимаешь? За слюнтяя, который не в состоянии постоять за свою женщину?!

– Нет! – кричит, в голосе – слезы. – Ты уже постоял. И?! Вот, чем это закончилось… Господи, а если он уже отдал распоряжение, а если… – Ника плохо контролируя себя, зарывается обеими руками в волосы. Спорить дальше бесполезно. Надо объяснять. Чертыхаясь, открываю замок, решетку. Захожу к ней. Ловлю наполненный ужасом взгляд.

– Ничего он мне не сделает. Там все уже порешали, слышишь?

– Слышу.

– А плачешь чего тогда? – вся моя злость испаряется. Я, наверное, тот еще каблук, но ее слезы – большее, чем я могу вынести.

– Я боялась, что никогда тебя больше не увижу-у-у, – ревет, падает мне на грудь. А я тоже падаю и куда-то лечу… Обхватываю ее лицо ладонями, целую.

– Ну что ж ты за глупышка такая у меня? Я же взрослый мужик. Тоже какие-никакие связи имею. Как ты могла подумать, что я не смогу тебя защитить?

– Не привыкла, – шмыгает носом эта маленькая дурочка. Не привыкла… Да. Бедная моя. Целую. Слизываю языком дорожки слез.

– Тормози, Ник. Смотри, как сердце колотится, – шепчу ей в висок.

– Ну и пусть. Пусть колотится. Я столько раз умирала за эти сутки, что…. – не договаривает, всхлипывает, обжигает рваными вдохами. Целую. Скольжу руками по телу. Как представлю, чем это могло все закончиться, если бы не Лена, и сам умираю.

– Никогда, никогда больше так не делай. Пообещай. Дальше все касающиеся нас решения мы принимаем только вместе. – Трясет головой, но мне этого мало. – Я хочу услышать: «Да, муж мой. Хорошо, муж мой. Теперь только так».

– Ты же еще не муж, – ну, вот видно, чуть ее попустило, раз вредничает. Усмехаюсь.

– Ты права. Это надо срочно исправить. Елисей!

– Чегошеньки?

– Сегодня же у властей наших рабочий день?

– Меня звонок Лены застал прямо посреди совещания с Михайловной, на котором мы согласовывали план Рождественских гуляний.

– Знаю я эти согласования… Договоришься нас расписать?

– А у вас срочность какая?

– Еще бы. Мы хотим пожениться.

– Чтобы организовать срочную роспись, нужны более веские основания. Беременность там… – взгляд на разрумянившуюся Нику. – Твоя наречённая не того…

– Может, и того, по крайней мере, я очень старался, а судя по тому, какой я снайпер…

– Савва! – ахает Ника.

– Ну, что? – снова трогаю губами ее. – Нельзя же этого исключать? Я бы хотел. Очень.

Не вру. Это чистая правда. С ней мне хочется всего… Да побольше. Я жадный.

– Ну, посмотрим, что можно сделать, – посмеивается Елисей, доставая из кармана рясы телефон.

В общем, свадьба у нас выходит спонтанная. Но от этого не менее запоминающаяся. Метель усиливается, мы спешим… Но один черт, в нашу глухомань приходится пробираться вслед за трактором, который нам в качестве свадебного подарка выделила в пользование Михайловна. Такой вот своеобразный почётный караул. По местным меркам мы мажоры. Улыбаюсь. Дорога сложная, но я то и дело кошусь на свою… жену.

– Ты выглядишь страшно довольным.

– Угу. Я такой.

– Не хочется портить тебе настроение, – колеблется. – Но я все же хотела бы знать, как ты разобрался с Шуваковым.

– Все еще в это не веришь?

– Нет! В смысле… Господи, я только тебе и верю.

– Тогда почему мы в день нашей свадьбы опять возвращаемся к этому уроду?

– Чтобы никогда больше не возвращаться? – закусывает губу. А мне ведь тоже ее куснуть хочется. Гляжу в зеркало заднего вида на прикорнувшего Ромку. Притормаживаю. Целую Нику до тех пор, пока в голове не начинает кружиться от нехватки кислорода. Глажу ее лицо.