Небоскребы магов

– И баб, – сказал он твердо.

– И баб, – согласился я великодушно. – Это ж самое главное.

– Ну да, – сказал он еще тверже, – а что не так?

– Все так, – заверил я. – Бабы – наше все. Даже Господь это признавал.

Он посмотрел на меня исподлобья.

– Ты с Севера?

– Почему так?

– Там эта вера, – сказал он. – Единобожие. Но не везде, а так, кустами. Что еще в этой рыбе?

– Я не рыбист, – признался я. – Возможно, каждая пойманная и есть новый вид, но мне надо, чтобы у нее были рога или громко кукарекала, тогда замечу. Пока ничего особенного.

Он вскинул голову, засмотрелся. Я проследил за его шарящим по небу взглядом, ничего необычного, оранжевый купол неба, похожий на раскаленную полусферу из чистого золота, а чуть ниже тучек проплывает еле-еле монг, темный и неопрятный на фоне такого великолепия.

– Давно не видел, – сказал я. – Что, не слишком развито это дело, верно?

Он пожал плечами.

– Не все доверяют ветру. А если переменится и унесет в другую сторону? Такое бывало. У королевских мудрецов есть таблицы, где указано, когда восточный ветер, когда северный и сколько дней это продлится… Вот тогда и стараются пользоваться… А в остальное время риск.

Я внимательно наблюдал за этим примитивным средством передвижения. Здесь, в этом мире, где прогресс двигается благодаря редким вспышкам озарения, прогресс идет медленно и не плавно, как было в моем мире.

Вот кто-то что-то придумает, а потом снова столетия юзают эту находку, и никто не делает следующий шажок, пока вдруг где-то кому-то не упадет на голову яблоко.

Фицрой, перевозбудившись от такого обилия увиденного впервые, к полудню совсем ошалел, устал, сбросил камзол, жарко, и в одной расстегнутой рубашке сперва сел на палубу, а потом и вовсе лег, в блаженной истоме зевая и потягиваясь.

Команда тоже разбрелась группками по интересам, только Грегор продолжал как суетливо носиться по палубе, так и часто спускаться по ступенькам вниз, где присматривался к переборкам и столбам, от которых зависит жизнь корабля.

Ваддингтон приблизился ко мне, поклонился.

– Глерд Юджин…

– Глерд Ваддингтон, – ответил я. – Ценю вашу выдержку. Вот уже полдень, а вы ни разу не подошли ни с одним вопросом!

Он выпрямился, на лице проступило гордое удовлетворение.

– Вы все распланировали настолько верно, глерд, что я только дивлюсь и радуюсь мудрости нашего короля, который дал вам такие большие полномочия. Примите мои восторги. Как по поводу создания такого судна, так и вообще… Мы все не можем прийти в себя от изумления, что вот так ничего не делаем, сидим или лежим, а нас стремительно несет вдоль побережья даже быстрее, чем мы бы передвигались на конях!..

– То ли еще будет, – сказал я таинственно. – Мы еще порадуем его величество! Дронтария воспрянет, дорогой мой глерд Ваддингтон. А мы будем открывать новые острова, материки и новые народы… Я рад, что ваши гвардейцы тоже помогают в простой работе на корабле.

Он ответил без улыбки:

– Вам же остро недостает людей, знакомых с морем? Вот я и велел всем вникать во все. Скажу с удовлетворением, им даже нравится. Возможно, кто-то будет проситься к вам на те корабли, что сейчас строятся.

– Буду рад, – ответил я с чувством. – Ведь мало выстроить невиданные корабли, нужны люди, что от природной дикости не бросятся на эти деревянные чудища с топорами!

Он заверил четко:

– Таких у нас нет, но обещаю, ваши ряды умелых моряков пополнятся этими вышколенными гвардейцами короля!

Глава 6

Ночь выдалась на редкость темной – в самом деле, только одна луна, да и та за плотными тучами. Корабль легко покачивается на черных как смола волнах, Грегор уже дважды спрашивал насчет остановки на ночь.

Я посмотрел на небо, восстановил в памяти карту Дронтарии. Хотя королевство и выходит к морю, сузившись от усилий так, что становится похоже на пирамиду со срезанной вершиной, этой вершиной и упирается в берег моря, однако все равно до Гарна еще почти сутки, так что увидим его только завтра…

– Ничего не случится, – сказал я. – Пусть дозорный смотрит внимательно. Напороться на мель или рифы посреди моря вряд ли получится, как ни старайтесь…

Он плюнул в сторону и сделал жест, отгоняющий нечистую силу.

– Вот только и мечтаю напороться и разбить корабль!

– Хорошо, – сказал я с одобрением. – Юмор – признак присутствия духа. Большая часть неприятностей подстерегает мореходов вблизи берега. Я пошел спать! И вам бы посоветовал.

Он покачал головой.

– Если и засну, то здесь, на палубе.

– Укройтесь, – посоветовал я. – Ночью бывает прохладно.

– Укроюсь, – пообещал он. – А то, говорят, ночью на корабли залезают всякие…

– Русалки?

– Если бы, – ответил он хмуро, – там я как-то разобрался бы, а вот всякие чудища со щупальцами… Хотя и щупальца ладно, пусть щупают, не жалко, а вот когда с клешнями…

Я еще раз бросил взгляд на море, там в самом деле то зазубренный спинной плавник среди волн мелькнет, то огромная башка высунется и смотрит в нашу сторону круглыми глазами, но пока все спокойно.