Небоскребы магов

— Глерд… Когда мой конь несся из Уламрии на–прямик, он задел копытом муравейник. Большой та–кой, мне до колена. И снес почти целиком, разметал на три шага. Для муравьев, скажу вам, это чуть ли не конец мира!.. Но лес такой исполинской катастрофы как–то не заметил, представляете? Исчезновения ко–ролевства Нижние Долины мир тоже не заметит. Это вам говорю я, человек, прочитавший в библиотеке ее величества о сотнях королевств, которые, кто бы под–умал, были огромные и могущественные, но где–то допустили ошибки. История, уж поверьте, неумолимо ведет отбор.

Мяффнер сказал умоляюще:

— Перестаньте! Я понимаю, мы в самом деле можем исчезнуть, если примем неверное решение.

— Или не примем верное, — сказал я жестко, — если глерд Иршир предлагает поосторожничать и ни–чего не предпринимать. Мол, пронесет.

Он умолк и даже дыхание придержал, глядя на ко–ролеву. Она молчала, глядя перед собой и поверх наших голов. Мяффнер не выдержал, тяжело вздохнул.

— Я приму решение сегодня же, — возвестила ко–ролева. — Вас известят.

Мы поднялись, отвесили поклоны и потащились к двери. Я чувствовал, что королева желает что–то ска–зать наедине, но оставлять меня сейчас, когда вытолкала в шею глерд–канцлера, как–то не с руки.

Утром Фицрой взыграл, когда я заявил, что меня отправляют с важной миссией в Дронтарию, а это в противоположную от Уламрии сторону. Если он го–тов присоединиться, то, возможно, увидим настоящее море, до которого он так и не добрался.

— Это у тебя такие шуточки? — спросил он. — Я бы и без тебя поехал в Дронтарию. Тут осталось совсем немного знатных вельмож, которых еще не обыграл, несколько женщин, которых еще не пощупал, и почти нет таких винных подвалов, из которых не отведал бы вина.

— Тогда проверь коней, — посоветовал я, — королева велела выделить лучших. Я могу ошибиться, но тебя не проведешь, верно?

Он ухмыльнулся.

— Ты делай свое, а за коней не волнуйся. Разберусь.

Через полчаса я уже стоял перед королевой, а она

вручила мне перевитый красными лентами и скре–пленный сургучом с печатями пенал, внутри которого свернутый в трубку лист письма к королю Дронтарии Астрингеру.

— Глерд, — сказала она, — теперь очень многое зависит от вас.

— Я сделаю даже больше, — пообещал я.

— Глерд?

— Наловлю для вашего величества рыбы, — пояс–нил я. — Вы рыбу едите?.. Ну вот, а там, как я слышал, море.

— Без рыбы я проживу, — ответила она сухо, не до шуток, мой тон почему–то не нравится, — а вот договор с королем Астрингером был бы кстати. О взаимодействии.

— Ваше величество, — шепнул я, — только ни в коем случае никому не говорите, что знаете насчет плана короля Антриаса пройти через королевство и ударить по Дронтарии!.. Разве что Мяффнеру, он и так это знает.

Она ответила так же приглушенно, но сухим голо–сом:

— Догадываюсь.

— Нельзя раскрывать карты раньше времени, — пояснил я занудно. — Никому. Вы ж не знаете, кто работает на короля Антриаса?.. И кто просто подрабатывает по мелочи?

— 1лерд, — прервала она, — я уж как–то разберусь, что мне делать. Езжайте!

— Как вы меня любите, — сказал я с восторгом, — лишнюю минуту со мной страшитесь побыть… Все–все, ухожу, даже убегаю!

Во дворе Фицрой рассматривает придирчиво уже не коней, а сбрую, небрежным шевелением пальцев заставляя убирать одну и подавать другую, еще более яркую, дорогую, наконец вскричал громко, выражая крайнее нетерпение:

— Вы что притащили? Мы едем сватать глерда Юджина, все для него должно быть лучшее!.. Или в самом деле не хотите от него избавиться?

Слуги забегали быстрее, я посматривал с некоторой неловкостью, Фицрой выбрал шесть великолепнейших коней, двое нам под седла, двое в запас и двое под груз, где в моем мешке помимо снайперской винтовки еще и все то, что закупил или насобирал в своем коттедже в последний раз — я же запасливый.

Глава 7

Чистое оранжевое небо, огромное солнце, похожее на ковш с расплавленным золотом, зеленая трава под копытами наших коней, была бы везде такой, не было бы нужды в подковах, свежий чистый воздух, что превращается во встречный ветерок и предостерегающе треплет волосы, если пускаем коней вскачь.

Фицрой наряднее фазана, весь в красно–золотом, только плащ с плеч красиво ниспадает на конскую спину до самой репицы хвоста, белоснежный, расшитый по краям золотой вязью, сапоги из тонко выделанной кожи, как и штаны, только на сапогах еще и металлические вставки якобы для крепости, но на самом деле опять же для бахвальства.

Даже хвастливая шляпа на нем с разноцветными перьями, а рубашку на груди обнажил, все забываю спросить, почему перестал носить тот костюм, что я ему привез из запасов Рундельштотга.

Он поймал мой взгляд, заулыбался во весь рот.

— Ты чего такой хмурый?.. Посмотри, как все на свете радуется!..

— Да так, — ответил я, — все думаю, не заболел ли ты…

Он изумился.

— С чего вдруг?

— Что–то давно никому ничего не продавал, — на–помнил я.

Он беспечно отмахнулся.

— Если что–то попадется, почему нет? Я люблю это дело.

— Любишь? — спросил я с упреком. — Наслажда–ешься!.. Только мне еще не продал тот зуб дракона…

Он оживился.

— Хошь продам? Дешево!