Небоскребы магов

— Остальные увидят уже на корабле, — пояснил он. — Все–таки оттуда не так просто убежать и разболтать наши высшие секреты государственной важности!

Я покосился с подозрением: то ли всерьез так, то ли меня передразнивает. Едва переступили порог его комнаты в бараке, я охнул. Знамя королевства Гаргалот победно и страшно смотрит на меня со стены глазами разъяренного дракона в обрамлении поверженных львов, вепрей, волков и медведей.

Внизу короткая надпись непонятным шрифтом, по краям расшито золотом, а еще сверху болтается витой красный шнур с кистями.

Фицрой сказал хвастливо:

— Повесим на мачту, будет вообще страх и ужас!.

— Здорово, — признался я. — Вот уж не думал, что у тебя талант и художника.

— У меня на все талант, — объявил он. — Нужно только раздразнить. Чтоб мне самому хотелось кого–то если надуть, так чтобы потом песни пели!..

— А что тут написано?

Он ответил оскорбленно:

— Откуда я знаю? Это девиз на древнем священ–ном языке, нам его оставили боги. Что означает, знают только наши священники.

— Мудро, — согласился я. — Щас придумал?

— Какая разница? — сказал он задиристо. — Над–пись разве не чудо? Зловещие буквы!.. С острым, как у копий, верхом!.. Стр–р–р-рашно…

— Годится, — одобрил я. — Неси на корабль, а когда выйдем подальше в море, повесим на самый верх мачты. Матросам расскажешь, какое королевство будем представлять на море. Веселиться так веселиться!

Когг спустили в воду со всеми предосторожностя–ми, благополучно, на веслах отодвинулись почти на середину залива, а там подняли парус. Парус именно подняли, по–настоящему подняли, то есть на веревках втащили на верх мачты громоздкую рею с прикрепленным к ней огромным парусом.

Я подумал с кривой улыбкой, что даже когда сами паруса исчезнут, словосочетание «поднять паруса» останется еще на века.

Сутки осторожно ползали, а потом даже ходили по заливу, отрабатывая повороты, остановки. Парус опускали и снова поднимали, добиваясь чтобы все проходило еще и еще быстрее, слаженнее, увереннее, наконец я сказал в ответ на вопрошающие взгляды Ваддингтона и Фицроя:

— Сдаюсь!.. Завтра выходим в море.

Глава 5

Капитаном на этот тренировочный рейд после долгих раздумий и серьезных колебаний я назначил Рон- нера Дорригана, плотника с захваченного судна, очень уж он восторгается кораблем чужого государства, никакой лояльности к Пиксии, а в его подручные и научные консультанты определил себя.

Жаль, на захваченном корабле не оказалось штур–мана вообще, да и зачем он на каботажном суденышке, что из года в год таскается по одному и тому же маршруту, держась возле берега?

Когг выкрасили в сине–зеленый цвет, к неудоволь–ствию Фицроя и строителей, но я заявил, что даже в море нужна маскировка, красивых замечают раньше и грабят их раньше, а вот тихий и незаметный сам мо–жет подойти ближе и грабануть в свое удовольствие.

Фицрой подумал, сказал с сомнением:

— Ну, если это поможет грабануть…

— Но грабануть можно красиво, — утешил я.

Он сказал со вздохом:

— Тогда пусть, тебе виднее. У вас такие?

— Нет, — ответил я честно, — но тогда еще не знали понятия маскировки. Все наряжались на войну поярче, как петухи.

— И как?

— Их перебили, — ответил я, и он увидел по моему лицу и голосу, что не вру. — Остались только такие вот. Как корабли, так и люди.

— Ладно, — сказал он с сомнением. — Хотя победа и нужна, но не любой ценой… Если победа некрасивая или нечестная, то какая она тогда победа?

— Повтори это потом, — сказал я, — когда ограбим пару богатых купцов на море.

Наш капитан, обветренный, как скалы, возжелал выйти в море, не дождавшись дня, что вообще–то не–зряшная предосторожность, лучше в темноте отойти от берега подальше, чтобы ничего не связывало именно с этим местом.

Корабль все–таки пришлось протаскивать на ка–натах через проход, а когда вынужденно срубили еще два дерева по краям, я велел соединить несколько ры–бацких сетей, вплести в ячейки зеленые веточки и протянуть завесу от дерева с одного берега до другого, где тоже накинуть на дерево.

Даже Фицрой таращил глаза, но понял раньше других, сказал в восторге:

— Я же говорил, ты жулик еще тот!.. Что я, продаю зуб дракона, еще какую–то мелочь, а ты вон как два королевства дуришь!.. Хотя, кто тебя знает, может быть, и третье…

— Такое зовется маскировкой, — сообщил я. — Это вы все наряжаетесь на войну поярче да позаметнее, а настоящие убийцы стараются, чтобы их никто не видел и не слышал!.. Это гуманно и человечно.

Дорриган сказал трезвым голосом:

— Но проход нужно будет еще чуть–чуть шире… Я замерял. Тот, двухмачтовый, застрянет. У него бока, как у стельной коровы.

Его помощник сказал торопливо:

— Я уже велел бригадиру плотников, что прибыли вчера из столицы. И дно попутно проверят. Где надо, выдернут корни.

Корабль выдрался из зарослей, как муха из паути–ны, нас сразу закачало на волнах, Фицрой испуганно ухватился обеими руками за борт.

— Ох, не нравится мне море…

— Это не море, — утешил я.

— А что?

— Мне кажется, — сообщил я, — всего лишь за–лив. Заливчик. Правда, большой. Вообще–то само море тоже заливчик океана. А наша бухта — заливчик в заливчике.