Небратья

– Объясните, почему я должен сожалеть? Вы такая крупная рыба? – Майор безуспешно демонстрировал спокойствие, за которым ясно обозначились тревога и неуверенность.

– Я не рыба, пан майор. До сегодняшнего дня вашей власти ничто не угрожало. Вы творили в Калачане все, к чему лежала душа. Да, лично вы и ваша банда – разрешите не оглашать весь список? Произошло досадное трагическое событие. Вы прекрасно понимаете, о чем я. Замараны все – милиция, городское руководство, СБУ и, разумеется, нацистская группировка «Держава». Вам удалось открутиться, закон не накажет. Но есть кое-какие другие силы. Страшно, гражданин майор? Помните, много лет назад нацистских выродков наказывали за преступления против человечности?

– Послушай, придурок, ты что несешь? – немного спотыкаясь, проговорил майор. – Крыша поехала? – Он покрутил пальцем у виска. – Тебе вообще тут удобно?

– Еще как, – подтвердил Антон. – Тихо, суета не мешает.

– А в морге еще лучше. – Веселко нервно оскалился. – Тоже тихо, суета не мешает. Понимаешь намек?

– Не катит, майор. – Арестант качнул головой. – Убьете меня – только хуже себе сделаете. Вы же не уверены в том, что я здесь один? Изолятор давно под наблюдением, любой неверный шаг с вашей стороны повлечет за собой очень печальные последствия.

– Чердак у тебя поехал, – проговорил майор и ушел.

Больше в этот день его не избивали и не допрашивали. Какое-то время было тихо.

Потом в сопровождении почетного эскорта подошли двое важных господ и стали его разглядывать, как диковинную зверюшку, привезенную из-за моря. Один из них был рослый, массивный, похожий на грушу. Он носил дорогой двубортный костюм синего цвета, из нагрудного кармана выступал уголок желтого платочка. У Антона мелькнула мысль, что этому экземпляру больше подошли бы бордово-черные тона.

За его спиной мялся худощавый тип, какой-то лощеный, вышколенный, с оттопыренными ушами.

Антон сообразил, что это глава администрации Горбун Василий Петрович и его помощник Юрдаш.

«Забавно, – пронеслась мысль. – Не надо к ним ходить, стирая пятки, чтобы познакомиться. Сами пришли».

– Добрый день, господа! – заявил Горденко. – Мне льстит такое внимание. Вопросы?.. А то смотрите так, словно барсука из норы выманиваете, и молчите.

– Я же говорил, Василий Петрович, не стоит вам беспокоиться, – прошептал на ухо градоначальнику лощеный тип.

Этих слов никто не слышал, но капитан спецназа умел читать по губам.

– Парня уже хорошо обработали, и Дервич обещает, что отделают еще лучше. Он расскажет все, что знает. Думаю, этот тип не несет потенциальной угрозы. Хочет жить и поэтому вертит нам мозги. Никакой он не диверсант, забудьте про эту пропаганду. В нашем городе отсутствуют объекты, интересные для диверсантов.

«А ведь прав этот сукин сын, – решил Антон. – В этой провинциальной глуши только споры фашизма могут размножаться как кролики. Если выживу – изведу под корень!»

– Ваш холуй где-то прав, Василий Петрович, – сказал он, иезуитски улыбаясь. – У вашего помощника налицо расстройство восприятия, навязчивые идеи, далекие от реальности. А еще он злоупотребляет алкоголем и наркотическими веществами.

От внимания спецназовца не укрылась, как побелели выбритые скулы градоначальника, а в глазах у него забегал страх. Помощник немного смутился, прикрыл рот ладошкой.

– Ну и на хрена вы, кретины, мне это показываете? – прорычал Горбун дрогнувшим голосом. – Чертовы спецслужбы!.. Кирилл, передайте Дервичу мою убедительную просьбу. Чтобы уже завтра вот этого фрукта здесь не было! Отправьте его в Киев, убейте, растворите в кислоте, чтобы больше ничего подобного я не видел!

– А вы не Ярослав Мудрый, Василий Петрович, – совершенно в точку заметил Антон. – Впрочем, это не в укор. Даже президент у вас отнюдь не Эйнштейн. Вы не боитесь, что скоро придется платить по счетам, Василий Петрович?

– Что он несет? – Градоначальник в растерянности посмотрел на помощника, который в ответ лишь пожал плечами.

Антон не особо задумывался над тем, что он несет. Посеять растерянность, нерешительность, неуверенность в завтрашнем дне – рассчитывать на что-то большее капитан не мог.

Эти люди глухо шумели, ругались. Потом они сделали хорошую мину при плохой игре и убрались к чертовой матери.

Завтрак, переходящий в обед, в камеру так и не доставили.

Горденко немного поспал, потом случайно глянул на решетку и обнаружил за ней двух господ во всем черном – рубашках, брюках и ботинках. У того, что был повыше, выпирал живот, щеки обвисали, шею обхватывала массивная цепь. Он покручивал цепочку с ключами.

Второй был худощавый, лысоватый, никаких бандитских атрибутов на себе не имел. Сохранившиеся волосы были густо напомажены, зачесаны назад и неприятно поблескивали.

«Законопослушные граждане, – подумал Антон. – Не спугнуть бы. Наверное, это удобно. Штаб-квартира нацистов находится на этой же улице. Можно в гости ходить в любое время, делиться информацией, разглядывать трофеи».

– Жалко, что не мы его прибрали, да, Василь Егорович? – подобострастно произнес здоровяк. – Теперь вцепится в него этот лис Дервич и хрен отдаст.