Небылицы

И так далее, и тому подобное. Мальчик, задававший вопросы, вышел из зала обнадеженным: даже если он не добился успеха, это не значит, что он ничего не стоит. От себя добавлю: это не значит и что он непризнанный гений. Возможно, он и пишет на уровне кого-нибудь из знаменитых писателей, вопрос в том, уровень ли это Донцовой, Акунина, Роулинг или Толстого?

Бессмертные улитки

Я — писатель. Нет, не так. Я — Писатель. Хотя кто-то и называл меня писакой. Когда то бишь это было? Лет десять назад. Как быстро теперь время летит!

Я — еще старой закалки. У моих внуков совсем другой ритм жизни. До двадцати лет детство, до пятидесяти образование, лет в двести с чем-то на пенсию, а лет через пятьдесят — на переквалификацию и по новой. Им хорошо, они бессмертные (по крайней мере, никто из них еще не умирал, и ученые говорят, что это насовсем). У меня тоже есть в крови это вещество, которое продляет жизнь (его всем поголовно кололи), но я не «потомственный бессмертный», так что никто не в курсе, насколько этого хватит. Пока мне всего семьдесят пять, я выгляжу лет на пятьдесят (по старым меркам), и, я боюсь, мои сорокалетние сыновья меня не поймут. Мой старший сын, который и подарил мне внуков, еще застал то время, когда люди умирали от старости. Но теперь — Золотая эра, чтоб ее.

Итак, как я уже говорил, я писатель. Пишу я… о жизни, потому что, боюсь, бессмертные ее не так ценят. Это вещество лечит от всех болезней, а пара десятков лет может залечить любую душевную рану. Темп жизни теперь как у улиток, поэтому наше поколение сродни блоггерам, детективщикам и мыльным операм — мы по привычке работаем быстро, быстрее даже, чем они читают. Смешно, да и только.

Писакой меня назвал один сорокапятилетний юнец. Ну что с них возьмешь? В их возрасте, то есть, извините, в этом периоде жизни, я тоже любил нарушать законы, топтать ценности и обижать людей почем зря. Но меня покоробило, что меня назвали еще и бабочкой-однодневкой. В ответ я назвал его улиткой, а потом вспомнил, что ему по старым меркам лет двадцать от силы.

Не знаю, на сколько веков хватит этой чудодейственной вакцины, но я не собираюсь мириться с их улиточной системой образования, так что лучше обменяюсь опытом с ровесниками. И будем мы носиться по миру, как мухи, следя везде и все успевая.

«Бодрые старички», — скажут про нас. Хотя нет, никто этого не скажет. Ведь тогда им и себя придется к старикам причислять, а они только-только образование завершили.

Эмоции

Когда-нибудь люди научатся контролировать свои эмоции. Как, не спрашивайте. Не знаю.

Может быть, будут изобретены «вентиляторы мозгов», в нужный момент охлаждающие голову и проветривающие ее от лишних мыслей.

Может быть, в компьютеры и телефоны вставят проверку сообщений на эмоциональность и лексику, и перед отправкой сообщения будет вылезать текст: «Вы уверены, что хотите это отправить? Вы можете серьезно расстроить адресата».

Может быть, люди будут окружены индивидуальными силовыми полями, не позволяющими утонуть, разбиться при падении, получить ранение или еще что-нибудь с собой сделать.

Может быть… Да, наверное произойдет еще много чего, о чем мы и не думаем. Кто двести лет назад мог подумать о компьютерах, атомных бомбах и полетах в космос? Очень и очень немногие, и то отчаянные фантазеры.

Было время, когда на двадцать первый век планировали «светлое будущее». Это мог быть коммунизм, изобретение бессмертия, колонизация других планет… Сейчас тоже верят в светлое будущее — день, когда мы все умрем. Веселенькая картина…

Когда-нибудь люди научатся контролировать свои эмоции. Как, не спрашивайте. Не знаю. Понятно одно — это уже будет не человек разумный, а нечто большее. Возможно, этот вид будет дышать другим газом и питаться другими веществами. Возможно, он не сможет существовать без радиации. Ладно, не будем о грустном. Просто — я верю, что светлое будущее настанет.

Нано-равенство

Люди не первый век грезят всеобщим равенством. Сколько утопий и антиутопий об этом написано! Видно невооруженным глазом, что неспроста это.

А на самом деле все это равенство уже достигнуто. Но это — не люди и не животные, и даже не живые клетки. Это — протоны, нейтроны и электроны. Их всего три вида, а из них состоит весь мир. Получилось что-то типа «О дивный новый мир» — три касты со своими обязанностями, традициями и внешним видом.

Вы мне возразите, что так было всегда. Но что мы знаем о вечности? Вот именно. Нас-то там не было. Поэтому можно и пофантазировать.

Итак, давным-давно, еще до всякой жизни в современном понимании, наша галактика (а может быть и весь космос) была наполнена нано- и пико- шариками, кубиками и всем прочим. Вернее, поскольку размер их был таким маленьким, ни форму, ни цвет было не разглядеть. Но они были разными, как бывают разными снежинки.

Они соединялись и снова распадались. Соединялись по три, по десять, по сто, по тысяче. К некоторым частицам стремились присоединиться тысячи и тысячи, а другие коротали вечность в одиночестве. Частицы не исчезали и не появлялись. Как они возникли — загадка.