Небываемое бывает. Трилогия

– Полезней знать другое, – он сделал паузу. – В момент принятия решения человек сталкивается с выбором, порождая нечто, способное замучить и более сильное существо. На свет появляется Сомнение.

Пытаясь проанализировать, я услышал вопрос:

– За что Бог наказал Адама?

– За ослушание, – ожидая иронии, я напрягся. Но голос был милостив.

– Нет! Он не потерпел сомнения. Ибо только засомневавшись, люди отведали плодов. «…И заповедал Господь Бог человеку, говоря: от всякого дерева в саду ты будешь есть, а от дерева познания добра и зла не ешь от него, ибо в день, в который ты вкусишь от него, смертью умрёшь…»

Выждав паузу, он продолжил:

– Сила сомнения велика! Едва зародившись, оно превращается в чудище, терзая того, кто оказался в его власти.

Чувствуя, что я на пределе, голос сделал паузу. Она продлилась недолго. После он спросил:

– Быть может, я – тёмная сторона Бога? И если меня нет, как прикажешь быть с Богом?

Терпение

Я проснулся и глянул в окно. Солнце светило вовсю, но вставать не хотелось. Продолжая нежиться, ждал появления голоса. Того слышно не было. Нехотя поднявшись, побрёл в кухню.

Давно на меня не нападал такой аппетит! Я заглянул в холодильник. Он был пуст. Побродив по кухне, набрёл на чулан и обрадовался банке прошлогоднего мёда. С удовольствием подкрепившись, призадумался. Голос не подавал признаков жизни, и я собрался на базар – пополнить запасы.

Выйдя на улицу, зажмурился от яркого солнца. От слабости кружилась голова. Не рискуя садиться за руль, поймал такси и благополучно добрался до центрального рынка.

Базар встретил оживлением! Его разноголосый хор разносился на всю округу. Я побрёл вдоль прилавков, не зная, на чём остановить выбор. Обходительные торговцы, скалясь белозубыми улыбками весело нахваливали товар. Взяв немного зелени и фрукты, двинулся в цветочный павильон поздороваться с дядей Фимой.

Дядя Фима был приятелем отца. Ещё мальчишкой, во время эвакуации, он оказался в Азии. С тех пор работал грузчиком, а затем и продавцом цветов. Встречая улыбкой, он спросил, куда я запропастился? Ответив, что приболел, я глянул на него. К счастью, добрые лучики морщинок его глаз не превратили взгляд в сочувствие. Не задавая больше никаких вопросов, дядя Фима указал напарнику на прилавок, приглашая меня в свою каморку. Его каморка была чистой и опрятной. Ничего лишнего, но по-домашнему. Заваривая зелёный чай, протянул пиалу.

Понемногу я оттаял. Движения дяди Фимы убаюкивали. В отличие от меня, он был счастлив, причём счастье заключалось в чём-то невероятно простом. Чего я не мог понять. Словно читая мысли, он предложил отобедать. Я отказался. В ответ дядя Фима огорчённо развёл руками. Провожая, стоял возле каморки, почёсывая темя.

Я свернул за угол и прошёл мимо чайханы. Её мангалы дымились, источая аромат жареного мяса. Казаны с пловом приглашали к трапезе. Суетливые чайханщики разносили дымящейся шашлык. На топчанах, благостно отдуваясь, пили чай разомлевшие гости. Миновав уютный уголок чревоугодия, я побрёл вдоль чинар. Прохожие, оживлённым потоком, обходили справа и слева.

Поймав такси, направился домой. Машина, качаясь на поворотах, убаюкивала. В такт её движениям в голове роились мысли. Прошлого не существовало, будущее скрыто за дымкой, а в душе росла уверенность – настоящее продлится вечно! Почему-то подумал о смерти. Её мрачный образ значительно посветлел. Я больше не видел проблемы в том, что могу умереть. Наоборот, это подстёгивало желание жить как можно полнее. Словоохотливость водителя, скрашивала путь.

Неподалёку от центра машина притормозила. Причиной остановки стала митингующая толпа. Я вышел и превратился в заложника её озлобленного настроения. Десятки голосов, раздаваясь одновременно, долетали обрывками фраз. Толпа прижала меня к трибуне. Все чего-то ждали. Вдруг, она зашевелилась. Ожесточённые тычки стали злее и болезненнее. Завидев кого-то, толпа издала гул одобрения. Прокатившись по рядам, он, обрушился на старца, которого вели под руки. Добравшись до трибуны, старик поднял слабеющую руку.

Толпа смолкла.

– Дети мои, – произнёс он неожиданно сильным голосом, – вы напуганы и перестали радоваться жизни. Ваши матери доживают в нищете, а отцы спиваются. Ваши дети отравлены наркотиками…

Он сделал паузу, но через секунду продолжил:

– Вас обрекли на вымирание…

Толпа слушала, затаив дыхание. Единодушие витало в воздухе. Я поспешил выбраться. Когда отошёл на приличное расстояние, увидел, как она превратилась в угрожающую стихию. Старик невидимыми нитями управлял ею. Раздувая ненависть, он в какой-то момент почувствовал, как теряет свою власть, но было поздно. Так любопытный ребёнок, забавляясь со спичками, не замечает, как маленький и слабый огонёк становится бушующим пламенем, уничтожая всё на пути. Толпа обратила затуманенный ненавистью взор на машины, стоявшие вдоль тротуаров, и принялась их крушить. Камни полетели в окна квартир, обитатели которых со страхом ждали, чем закончится митинг. Прохожие разбегались, спасая свою жизнь. Тёмное облако нависло над толпой.