Небываемое бывает

Моряк не зря стал символом революции, как и корабль «Аврора». В 1918 году, когда создавалась Красная Армия, партия требовала в каждый новый воинский эшелон добровольцев из тысячи человек «в целях спайки снарядить по взводу товарищей-моряков». Моряки стали всенародными любимцами еще в Крымскую войну и даже ранее, когда под предводительством Ушакова штурмовали неприятельские крепости. Суворов как-то воскликнул: «Зачем не был я при Корфу хотя мичманом!» А разве померкнет слава о шестидесяти восьми десантниках, что насмерть дрались в Николаевском порту в 1944 году? Единственный случай, когда всему отряду было присвоено звание Героя Советского Союза. Шестидесяти пяти из них — посмертно.

Триста лет «морская пехота» казаков наводила ужас на османскую Турцию. Будем помнить, что и Разин, и Ермак, и Дежнев «со товарищи» были, прежде всего, морской пехотой на судах, как мы теперь говорим, «река — море».

Казаки хорошо понимали свою историческую миссию, это видно хотя бы из их «азовского сидения». Сибирь к России присоединили тоже они, а уже потом Ермак послал гонцов к Ивану Грозному с победным сообщением. Ни один народ в мире не создал народного типа моряка, кроме русских. Ни у одного народа моряк не выходил на авансцену в переломные моменты истории, кроме как на Руси. Даже владычица морей Британия не родила народного типа моряка. Япония, к слову, может иметь какой угодно флот, и промысловый, и военный, даже выиграть морское сражение, но японец — не моряк по духу, по «предестинации», как и немец, китаец или, скажем, турок. Почему? — спросите вы. Это как у музыкантов. Есть много высокопрофессиональных исполнителей, о которых тем не менее знатоки скажут: «Не музыкант»...

Случается, что человек командует всю жизнь лайнерами, водит корабли в Атлантике, но по натуре не моряк, хотя и «план дает», и дело знает, и человек хороший, и товарищ надежный. Есть люди, которым все равно, где трудиться: в море ли, на мясокомбинате или в проектном институте. Истинный моряк тот, для которого море — сама жизнь.

Помимо типа моряка народ создал и тип морского вожака — тип атамана, капитана. В старом флоте говорили: «На небе — бог, в море — капитан». Путь в капитаны шел через суровый отбор. Было откуда черпать. Считай, каждый крестьянин на Руси мог сработать судно, корабельная архитектура была у него в крови. Кто соорудит корабль, тот поставит «со товарищи» и храм, и острог, и все это одним топором. Испокон веку речные суда строили по Руси и на всех реках. А сама Русь, как уже говорилось, зародилась в поймах рек у воды текучей.

Еще одну тайну откроет нам устье Западной Двины. Русские пришли сюда на заре своей истории из Полоцкой земли. Селились и жили здесь вместе с родственными им по занятиям, духу ливами. Немецкие средневековые хроники упоминают, что на берегах Двины жили селы, ливы, русские, летты и др. Ливы посылали полоцким князьям отряды воинов, те в свою очередь приходили в трудные моменты на помощь им. Когда меченосцы появились в Прибалтике, для них самым большим открытием было то, что сильные русские князья даже не помышляли о порабощении коренных жителей. Прибалтийцы искали защиты у русских князей против ордена. Поначалу немцы, продолжив традицию, признавали свою вассальную зависимость от Полоцка. В 1198 году, накануне нового, самого страшного для Руси столетия, в устье Двины возникла немецкая крепость Рига. Основал город епископ Альберт фон Аппельдерн. Он и создал орден меченосцев. Знаменитый своей неумолимостью папа Иннокентий III дал ему строгий устав ордена тамплиеров (храмовников). Отличительным знаком их был меч и крест на плащах. На латыни они именовались «братьями воинства Христова», в хрониках попадались под именем «братьев», «божьих воинов», «божьих рыцарей» или «божьих дворян».

Ядро рыцарского ордена составляли только те, чьи отцы были рыцарями. Рядовым членом мог быть всякий, кроме раба. Ливы и летты яростно сопротивляются и шлют гонцов в Полоцк. Орден меченосцев, рыцари которого называли себя «братьями святой Марии», залил Ливонию кровью. Началась длительная борьба ливов и русских против ордена за устье Двины, захваченное рыцарями-монахами еще в 1184 году с разрешения доверчивого полоцкого князя Владимира. Немцы клялись князю, что построят только церковь. Но, привезя каменщиков с острова Готланд, поставили замок. Узнав об этом, Владимир несколько раз осаждал его, но устье было уже закупорено.