Нечаянная радость

— Видимо, можно. Киска, всякий раз, как ты заводилась, я с новой силой вылизывал и двор, и гараж. Я считал, что у нас разделение труда, как у многих супругов, у моих родителей так было — у каждого своя территория, и он о ней заботится! Да я за последние два года высадил в саду десять новых саженцев, и все надеялся, что ты заметишь и оценишь мои труды. Я оплачиваю счета, вкладываю деньги, чтобы обеспечить нам будущее, ремонтирую дом. Замостил патио, сделал кирпичную печку для барбекю, сам залил цементом дорожку к улице… Я как буйвол пашу каждый день, каждый день!

Глядя на его искренне недоумевающее лицо, она покачала головой:

— Джо, как бы тебе понравилось, если бы я взяла свои тарелки после ужина, мокрые полотенца, свое грязное белье и разбросала по яхте, предоставив тебе убирать? Или чистила зубы на переднем сиденье твоей машины и брызгала слюной на ветровое стекло?

— С какой же стати ты…

— Я оставляю дом безупречным, а когда возвращаюсь, впечатление такое, словно какой-то немытый бродяга ворвался и все перевернул. И тут же прилег отдохнуть на диван. Ты каждый день превращаешь дом в свинарник. Гараж свой и двор вылизываешь, и я, кстати, никогда не нарушаю их идеальное состояние. А ты, кроме того что заставляешь меня нюхать твои запахи за обеденным столом и в постели, после того как целый день провозился в навозной куче, что ты делаешь, чтобы мне помочь? Что, в самом деле, тебе тут непонятно? Ты и правда настолько тупой?

После минутного молчания он произнес:

— Вот так так! И все же я не совсем понял…

— Видишь? Я же говорю — это безнадежно!

— Зачем же ты вышла за меня, если я такое барахло? — спросил он. — Я никогда не был чистюлей, ты это знала. Ты даже жаловалась на это, и все-таки…

— Я вышла за тебя потому, что тебе было до меня дело. Ты старался. Если я просила: «Джо, отнеси свои тарелки в кухню и ополосни их» — ты это делал. Если говорила: «Джо, убери свои волосы с пола в ванной» — ты тут же реагировал, потому что хотел, чтобы я осталась у тебя на ночь и приняла душ. И ты никогда — никогда! — не ложился со мной в постель, пропахший навозом и потом!

— Так, подожди секунду. Дай мне что-то сделать прямо сейчас, чтобы доставить тебе удовольствие. Все равно что. Потому что я готов…

— Джо, вот ты снова меня не слышишь! Я не лягу с тобой в одну постель, мне все равно, что бы ты там ни сделал — я устала быть попрошайкой. Мне сейчас есть о чем поволноваться помимо того, каким ты оказался мужем.

— Мужем… — пробормотал он и снова повторил: — Мужем… — словно впервые услышал это слово. — Ладно. Наверное, я все это заслужил…

— Да, — проговорила она и, отвернувшись, оперлась ладонями о стол.

Он сказал ей в спину:

— Ну хорошо, я тупица. Но, Марта, я в самом деле думал, что стараюсь. Богом клянусь, что запрыгал бы по всему дому в твоем лифчике на голове и пером в заднице, чтобы только заслужить твою улыбку. Господи!

Она обернулась к нему.

— Раньше ты всегда улыбалась, Марта, — тихо сказал он.

— Раньше тебе было не все равно, счастлива ли я.

— Ей-богу, я был уверен, что делаю для этого все. Не знаю, что случилось, только это вдруг у меня перестало получаться. Я думал, что честно выполняю всю работу, как положено хорошему мужу. — Он подошел к столу с другой стороны. — Мне хочется, чтобы ты была довольна. Иисус, я все бы отдал, чтобы снова увидеть тебя счастливой.

— Хорошо, посмотрим, — пробормотала она уклончиво. — Сейчас ты все равно иди спать, потому что у меня совсем другое в голове. И знаешь что, Джо? Наладится у нас или нет — меня это в данную минуту не волнует. И сейчас я больше не в состоянии это обсуждать. Разве ты не видишь, как мне плохо из-за Бет? Господи, да оставь ты меня одну, наконец!

Он выпрямился с таким видом, словно она сделала ему больно. Оскорбила в лучших чувствах. И она подумала: «Ну и что? Хрен с тобой. Только и думаешь, как бы подлизаться ко мне, когда я не знаю, как переживу, если умрет моя подруга детства». Но вслух она это не сказала, была слишком зла. На Джо, на болезнь Бет, на жизнь, которая иногда выкидывает такие чудовищные штуки. Она вскинула голову, посмотрела на него в упор, молча, закусив нижнюю губу, чтобы не дрожала.

Джо повернулся и вышел, и она ощутила пустоту внутри, потому что заставила его заткнуться, когда он впервые на ее памяти, кажется, по-настоящему ее услышал. Но сейчас она не могла заниматься им. Слезы снова хлынули из ее глаз, и она не знала точно отчего. Может, оттого, что она окончательно разуверилась в своем браке? Или ей представилось, через что придется пройти Бет в попытках одолеть этого монстра, который снова подобрался к ней? Или от страха, что навсегда останется одна?