Нечаянная свадьба

– Я даже видела сороку, – сообщила Лида. – Только удивилась, отчего именно сороку считают воплощением Маремьяны? Я читала, что черные кошки – непременные спутницы ведьм, значит, в них те и перевоплощаются.

– Ведьмы могут принимать любой образ, – серьезно ответил Иона Петрович. – Хоть кошки, хоть птицы, хоть крысы, хоть свиньи! Я слышал даже историю о ведьме, которая обратилась стогом сена и придвинулась было к корове, чтобы отдоить у нее молока, как это принято у ведьминского сословия, да тут корова принялась сено щипать, так что наутро одна из деревенских жительниц оказалась с выщипанной начисто головой, а корову нещадно рвало волосами.

– Фи, дяденька! – скривился Модест Филимонович. – За едой этакое… аппетит портите!

– Касьян, битки Модесту Филимоновичу не накладывай, – распорядился Иона Петрович. – У них аппетиту нету.

– Мэ комант донк…[43] – пробормотал Модест Филимонович на том наречии, которое он считал французским языком, в расстройстве ахнул еще бокал мадеры, но тут Иона Петрович рассмеялся, показывая, что пошутил, Модест Филимонович успокоился, на радостях осушил новый бокал и, уставившись за Лиду несколько разбегающимися глазами, пробормотал:

– Надобно нам с вами выпить на рудер… брадер… брундер…

– На брудершафт! – рявкнула Авдотья Валерьяновна.

– Браво, тантинька! – зааплодировал Модест Филимонович. – А пуркуа бы па[44]?

Лида сделала вид, что не расслышала этого диалога, однако при следующей реплике едва не подавилась.

– Вообще, я подумываю жениться, – неожиданно заявил Модест Филимонович. – А жениться, конечно, надобно на хорошенькой да взять за ней несколько тысяч капиталу!

При этих словах он воззрился на Лиду, и та сердито подумала, что Модест Филимонович отнюдь не оправдывает своего имени[45].

– А все-таки нам непременно надобно выпить на брундер… шарф! – не унимался несносный Модест. – И я своего добьюсь! Я своего всегда добиваюсь!

– Касьян, подавай рыбное, – приказал Иона Петрович, – да покличь Феоктисту.

Появилась горничная, расточая умильные улыбки Модесту Филимоновичу.

– Ты вот что сделай, Феоктиста, – приветливо сказал Иона Петрович. – Сей же час в мезонине застели постель и перенеси туда саквояж Лидии Павловны из той комнаты, что ей отвели по соседству с обиталищем Модеста Филимоновича. Если понадобится, покличь в помощь кого-нибудь из девичьей.

Феоктиста открыла было рот, но перечить не осмелилась, только покосилась на Авдотью Валерьяновну. Та гневно посмотрела на мужа, после чего опять последовала битва взоров, вновь окончившаяся победой хозяина дома.

– Делай что велено, Феоктиста, чего стала?! – прошипела Авдотья Валерьяновна, яростно раздувая ноздри, а Иона Петрович с удовольствием принялся есть заливного сома, который оказался так вкусен, что им все увлеклись, забыв о перепалке, то и дело нахваливая искусство поварихи Марковны.

Лида, не едавшая ничего подобного, сама захотела поблагодарить ее. Авдотья Валерьяновна презрительно скривила губы: видимо, любезность к слугам была ей несвойственна, – однако Иона Петрович не нашел ничего удивительного в желании Лиды и решил сам сопроводить ее на кухню, помещавшуюся в правом крыле дома.

Касьяна он оставил служить за столом, пойти решился сам, опираясь на костылик, и впрямь неплохо держался на ногах.

– Вот ведь чудеса, – бормотал он по пути, – травки для «ерофеича» дала мне Маремьяна, и как выпью рюмок пять, так все боли прочь. Пил бы с утра до вечера, ходил бы своими ногами, но ведь и спиться этак-то недолго!

– Дядюшка, – спросила Лида шепотом, – а отчего вы распорядились меня в мезонин переселить?

– Оттого, что не хочу, чтобы ночевала ты поблизости от этого хлопотуна беспутного, который в жизни не сказал не только ни одного умного, но даже мало-мальски путного слова! – резко пояснил дядюшка. – Давно бы отказал ему от дому, да Авдотья Валерьяновна тогда мне точно хрип перегрызет, – невесело усмехнулся он. – Модест большой охотник девок портить, горничных и деревенских, а уж спьяну на любую дурь способен, я-то знаю, потому что и сам в ранние года таким же был, за что и пострадал. Тебе наверху спокойней будет, только не забудь запереться покрепче. И вот еще что… – Иона Петрович махнул Лиде наклониться к нему и шепнул чуть слышно: – Возле левой ножки той кровати, что в мезонине стоит, плашечка есть, посветлей прочих. Ты на нее двумя руками надави да сдвинь влево – увидишь, что будет. А заодно и услышишь! Поняла? Только потише, смотри, не шуми там! Да на ночь дверь запереть не забудь!

Лида кивнула, хотя не поняла ровным счетом ничего, но переспрашивать не стала, во-первых, потому что Иона Петрович приложил палец к губам, а во-вторых, потому что они уже дошли до кухни.

Глава пятая. О пользе кринолинов для ночных полетов

Ужин затянулся чуть ли не до полуночи, и когда все простились и Феоктиста повела Лиду наверх, в мезонин, девушка мечтала только об одном: поскорей уснуть после этого тяжелого и непомерно длинного дня.