Нечаянная свадьба

– Ну что, дети мои, – ласково сказал Иона Петрович, глядя то на Лиду, то на Протасова, чьи освещенные луной лица выражали какие угодно чувства, только не счастье и блаженство, однако это мало смущало дядюшку, потому что его собственное лицо, пусть даже и донельзя усталое, выражало искреннюю радость. – Вот вы и повенчаны, вот и соединены на вечные времена! И пусть сейчас вам кажется, что судьбина слишком уж своевольно вами распорядилась, да и я подстегивал ее с неподобающей ретивостью, поверьте, настанет день – и вы поблагодарите меня, ибо не зря и не нами сказано: кто дольше живет, тот и видит дальше.

– Благодарствуем, – церемонно, с полупоклоном, заявил Протасов. – Поверьте, что мы с новобрачной супругой моей, Лидией Павловной, будем вечно Бога молить за вас и за ваши старания по благоустройству нашей судьбы! – Лида даже вздрогнула: звучавшая в этих словах злая, бессильная ирония могла прожечь даже каленое железо, а не только ее чувствительную душу, однако Иона Петрович не проронил ни слова, лишь улыбнулся – добродушно, по-отечески. – А теперь, ежели позволите, мы отбудем в Протасовку.

– Свадебные подарки передам вам несколько позже, – сказал Иона Петрович. – Тебе, Лидуша, достанется драгоценное зеркальце, кое носила некогда моя мать, а твоя бабушка, – это наша семейная реликвия. Ну а вы, Василий Дмитриевич, получите то, чем так долго мечтали завладеть. Ну а пока сочту за честь доставить вас к родному порогу и самолично объясниться с Анаисией Никитичной!

С этими словами Иона Петрович заковылял к тройке.

– Благодарствую, – снова поклонился Протасов. – Однако же сейчас еще ночь, и подымать бабулю Никитишну ради такой безделицы, как мое тайное венчание с девушкой, о которой она прежде и слыхом не слыхала, я не намерен. Засим прощайте!

С этими словами он подбежал к тройке, выхватил из кармана складной нож, одним взмахом рассек веревку, которой был привязан к задку повозки Эклипс, вскочил в седло – от радости вновь почуять на своей спине любимого хозяина конь радостно заржал и взвился было на дыбы, однако был немедля укрощен, – потом рывком, с легкостью впечатляющей, подхватил с земли Лиду, а эту девушку, между нами говоря, назвать пушинкой не смог бы даже самый романтический из поэтов! – плюхнул ее в седло перед собой, даже не дав помахать на прощанье дядюшке, тем паче проститься с ним теплее, – и свистнул не менее разбойничьи, чем это делывал Касьян. Эклипс осел было на задние ноги, запрядал ушами, однако тотчас Лиде почудилось, что конь оторвался от земли и полетел, расстилаясь над дорогой, настолько стремительным сделался его скок.

Лиде Карамзиной никогда еще не приходилось сидеть в седле перед всадником. К тому же рука Протасова, придерживавшая ее, была жестка, жестока и немилосердна, супруг меньше всего заботился об удобстве Лиды. Ветер бил в лицо, высекая слезы, да еще Протасов поворотил коня с проезжей дороги на какую-то лесную тропу, и ветки так и норовили хлестнуть Лиду по лицу, одна даже вцепилась в шаль и чуть не сорвала ее. Протасов, впрочем, и не подумал остановиться, и Лида совсем прилегла к шее коня, уповая только на милосердие Божие.

На счастье, эта безумная скачка довольно скоро окончилась, и впереди под луной сначала мелькнул серп окружающей имение реки, потом показались купы пронизанных бледным светом садовых деревьев и клумб, а за ними – стоящий чуть на взгорке барский дом.

Бешеный бег Эклипса замедлился, он пошел медленной рысью, а затем и вовсе шагом. Лида, забыв страх, неотрывно смотрела на двухэтажный деревянный дом с портиком, украшенным колоннами, с пятиаршинными окнами. На всех были ставни: некоторые закрыты, а некоторые так и оставались распахнутыми, отчего окна казались заполненными лунным сиянием. С обеих сторон к дому примыкали каменные галереи с деревянными пристройками и флигелями. Перед фасадом лежали пышные клумбы с фигурными цветниками, позади виднелся немалый сад. Словом, по общему типу усадьба Протасова слегка напоминала Березовку, вот только дом оказался двухэтажным, да и вообще все было устроено с куда большим размахом.

Василий Дмитриевич направил коня вокруг дома, минуя парадное крыльцо, и вскоре остановился у черной лестницы. Спешился сам, снял с седла Лиду, которая чуть не упала и схватилась за рукав мужа… Когда это слово пришло на ум, она снова чуть не упала.

– Держитесь, ради бога, Лидия Павловна, – холодно проговорил Протасов, – понимаю, что вы устали до изнеможения, однако скоро сможете отдохнуть.

Дверь приотворилась. Сердце Лиды пропустило один удар, когда она вообразила появление незнакомой старухи, этой самой бабули Никитишны, которая сейчас устроит дикий скандал. Отчего-то ей казалось, что эта самая Анаисия Никитична, бабка Протасова, окажется престарелым подобием Авдотьи Валерьяновны… Однако на крылечко выскользнул заспанный парнишка-конюшонок, который принял поводья Эклипса и повел его куда-то к пристройкам, – как легко можно было догадаться, к конюшне.