Нечаянная свадьба

– Что слышишь, то и говорю, – жестко усмехнулась Маремьяна. – Проходу мне не давал. У него самого первая жена в то время умерла, он вдовствовал, ну и, понятное дело, скучал телесно. Про меня же слух шел нехороший, будто я ко всякому добра. А распустил этот слух именно Дмитрий Федорович Протасов, потому что я ему от ворот поворот дала. А потом я Иону Петровича тоже заставила оглобли заворотить. И вот эти двое сошлись однажды в кабаке и начали друг дружке на судьбу жаловаться. Ну и на меня заодно. И захотелось им мне отомстить. Дмитрий Федорович предложил меня подстеречь и силком взять – дескать, от меня не убудет, если они вдвоем мною попользуются. Ионе же Петровичу это не понравилось. То ли подлость замысла его смутила, то ли не хотел он моим телом с другим делиться, однако же примчался он ко мне той же ночью и сообщил, чтобы я береглась Протасова. Показалось мне, что он на награду от меня рассчитывал, но чего ждал, не получил, убрался восвояси, и с тех пор я от него ни зла, ни добра не видывала, хотя его за то предупреждение потом отблагодарила и вылечила, когда он занемог. Но это уже потом случилось, когда я вовсе ведьмой стала.

Маремьяна перевела дух и, глядя в очумевшие глаза Лиды, которая слушала ее затаив дыхание, продолжала:

– Да… Предупредил меня, значит, Иона Петрович, а я была девка привередливая, горделивая, нос задирала выше чем надобно, и зазорно стало мне осторожничать. А может, не поверила, что барин дворянского звания меня сильничать решится. Но все же он решился! Слуги его подстерегли меня, скрутили, к нему привезли и неделю держали на хлебе и воде связанной в подвале, развязывая лишь тогда, когда припадала Дмитрию Федоровичу охота натешиться моей плотью. Надо сказать, охота эта припадала частенько… И в конце концов сказал господин Протасов, что любит меня и жить без меня не может, готов даже под венец повести, только бы я всегда его была – по доброй воле, а не по принуждению. Кто знает, другая на моем месте давно бы смирилась, а вот я не смогла. Не люб он был, к тому же скотского над собой насилия стерпеть не могла. И тогда в ярости крикнула я ему, что отныне он меня силком взять не сможет, потому что я на него невстаниху напускаю. Ты знаешь, что такое невстаниха? – с какой-то вдруг опаскою спросила Маремьяна Лиду, и та растерянно покачала головой. – Ну, не дай бог узнать, – усмехнулась Маремьяна. – Хотя судя по тому, что я про младшего Протасова слышала, этим он никогда не страдал. В общем, невстаниха – это когда хочет мужик бабу взять, а не может. Уд его мужской бездействует! Ни тпру ни ну!

Лида с непониманием пожала плечами, силясь представить, что собеседница имеет в виду. Маремьяна поняла это, хохотнула и снова заговорила:

– Сказать правду, крикнула я это больше со зла, просто так, чтобы его попугать, ан нет – вышло в точности по-моему. Как ни бился господин Протасов, как ни возился в тот день, пытаясь мною овладеть, а все попусту. Тогда, озлившись до умопомрачения, вознамерился он меня убить, да тут один из его слуг, убоявшись такого греха, убежал из подвала и все рассказал старой хозяйке, бабуле Никитишне. А она, чтоб ты знала, только с виду такая пташка Божия, чик да чирик, а характером покрепче любого мужика будет. Схватила она кочергу, которой в печках истопник шуровал, в одну руку, топор в другую – и примчалась в подвал, как раз когда присные протасовские меня вздернуть на потолочном крюке, куда окорока подвешивали, собрались. Бабуля Никитишна разогнала мужиков, а племянника своего умудрилась уговорить успокоиться и отпустить меня, воззвав к его совести. Однако нельзя воззвать к тому, чего нет! И хоть в тот день Дмитрий Федорович послушался тетушку и выпустил меня из подвала, он затаил против меня мстительный умысел и начал ждать часа для его осуществления.

Лида слушала, боясь упустить хоть полсловечка, и, кажется, ни один из ее любимейших романов не заставлял ее сердце так трепетать от сочувствия героям, не заставлял ум так напрягаться, предугадывая те тропы, на которые может повернуть прихотливый сюжет, подвластный воображению автора. Но здесь воображение было ни при чем – сама жизнь разворачивалась перед нею!