Нечаянно беременна, или Не ходите, девки, в тёмную подсобку

— Нет! Нет! Прошу тебя! Пожалуйста! — шептала Маша в промежутках между поцелуями. — Не останавливайся-а-а!!!

— Ни за что на свете! — твёрдо пообещал Артём, теснее прижимая к себе самую желанную женщину в мире.

Глава 10. Мария

Раздался характерный сигнал скайпа, это значило, что подруга только что приняла вызов, но Маше стыдно было показываться ей на глаза, а тем более рассказывать о том, что произошло сегодня вечером. Пока она раздумывала, звонить Олесе или нет, наступила ночь. Но потом Маша поняла, что если немедленно не поговорит о случившемся, то окончательно сойдёт с ума.

— Эй, ты где? — позвала Олеся с монитора ноутбука, сладко зевая и протирая глаза; она была жутко лохматой и в смешной мягкой пижаме. — Ты что, опять рыдаешь?

— Да-а-а, — всхлипывала Маша.

— Что произошло? Нет, сначала скажи: ты сходила в подсобку? А то я всё ждала-ждала, когда ты мне позвонишь, даже сама пару раз набирала, но ты не ответила на вызов.

— Да, я видела от тебя пропущенные, — быстро проговорила Маша, появляясь перед камерой; у неё были заплаканные глаза и опухший красный нос. — И да, я схо-ди-ла, — по слогам проговорила она. — Олесь, я такая порочная женщина! В общем, я снова это сделала.

— Господи! — Олеся в ужасе припала к экрану. — Машка, ты меня пугаешь! Что сделала-то?

— Э-то! — многозначительно произнесла Маша и безутешно зарыдала. — И снова в подсо-о-обке, — повторяла она между всхлипываниями. — Но в этот раз горел свет, и мы видели друг друга, — затараторила она в своё оправдание.

— Капец! — У Олеси вытянулось лицо. — Этот маньяк что, снова там сидел?

— Почему сидел? — возмутилась Маша, громко высмаркиваясь в туалетную бумагу и отбрасывая использованный клочок в сторону; за её спиной вся кровать была устлана такими же мокрыми клочками, словно она уже целый рулон извела. — Мы туда с ним вместе пришли, ы-ы-ы, — она повалилась на подушки.

— Мама дорогая! — Олеся не шевелилась, и тут до неё, наконец, дошёл смысл сказанного. — Как вместе? А где ты его встретила? А как узнала? А ну-ка, вертайся назад! Давай-давай! И рассказывай всё с самого начала, а то я уже и не знаю, что думать.

Маша села перед камерой, тяжело вздохнула и принялась рассказывать о событиях сегодняшнего вечера. Олеся сначала сидела с открытым ртом и молчала, а затем вскочила и принялась ходить по комнате.

— … а когда всё закончилось, — продолжала Маша на одной ноте, — мы какое-то время просто ошеломлённо смотрели в глаза друг другу и ничего не говорили. — Вытерла рукавом халата слёзы со щёк. — Это просто сумасшествие какое-то, Олесь! Я не знаю, почему я так поступила. Я плохая, да?!

— Так, — Олеся вернулась к своему ноутбуку. — А что было дальше?

— А дальше? — Маша замолчала, не зная, рассказывать или нет, что случилось после, но ведь подруга так просто не отстанет теперь; жутко покраснела и тихо произнесла: — А потом он спросил, как меня зовут.

У Олеси челюсть отвисла, а брови поползли на лоб от удивления.

— То есть сначала сделал это, а потом только поинтересовался, как тебя зовут? — на всякий случай решила она уточнить.

— Да! — Маша готова была сквозь землю провалиться. — Как-то не до того было в тот момент.

— Да что с вами такое? Нет! Что с тобой такое? Он-то, ясное дело, кобелина ещё тот. Но ты?! Ты! Куда делась та Мария Власова, которую я знала, — здравомыслящая женщина, отличница, активистка, умница, скромница?

Маша сидела перед ноутбуком и не знала, что ответить подруге. Вся эта ситуация смахивала на плохо написанный сценарий к дешёвому сериалу.

— Маш, ты меня слышишь?

— Слышу! Но у меня нет ответа на твой вопрос.

— Всё с тобой ясно! — Олеся махнула рукой. — Хотя бы предохранялись в этот раз? — Маша посмотрела на неё исподлобья и виновато покачала головой. — Да, блин! Так ведь нельзя! — заорала подруга. — Ма-ри-я!

— Вот потому и говорю, что я очень порочная женщина.

— Слушай, только не начинай снова лить слёзы, а, — попросила Олеся. — Лучше расскажи, чем всё это закончилось.

— Мы вышли из здания. По одному. Он вызвал такси и отвёз меня домой. Проводил до самого подъезда. Долго держал за руку, а потом сказал: «Значит, Маха!», поцеловал в лоб и уехал. — Маша встрепенулась: — Как ты думаешь, что бы это значило?

— Понятия не имею! — честно созналась Олеся. — А что он сказал о твоей задержке?

— Заявил, что сначала сделаем тест, чтобы уж наверняка убедиться, а потом будем думать, что делать дальше. Как считаешь, чего от него ждать?

— Да не знаю я, чего ждать, Маш! — Олеся запустила пятерню себе в волосы. — А он что-нибудь говорил типа такого: «Это не мой ребёнок!» и «Не смей никому рассказывать об этом!»

— Нет, не говорил! — уверенно ответила Маша.

— Слушай, а может, он вовсе и не такой уж подонок, как говорят о нём женщины в вашей компании?

— Может, и не такой. Не разобрала! Мало времени было. — Маша покраснела, понимая, как это ужасно прозвучало. И вдруг вспомнила, как он её таскал за собой, водружал на стол и без конца командовал. — Знаю только одно: он очень неуправляемый, Олесь. Никого не слышит, кроме себя.