Нечаянное зло

— Заходи, дорогой, счастья и здоровья моему гостю! Присаживайся к столу, голод хуже Божьего гнева. — Он с легкостью соскочил с кресла и обнял Макса за плечи.

Таких знаков внимания ему еще не оказывали. Знать, что-то будет, Авдеев настроился на непростой разговор. Стол ломился от угощений с мясными и рыбными блюдами, фруктовых и овощных корзин, банок с соленьями, супниц, сотейников и чугунных сковородок. Похоже, невестки Червонца извлекли на белый свет все содержимое баронской кухни, вплоть до дюжины баночек детского питания «ФрутоНяня».

— Отведай, друг мой, этого напитка, — старик ткнул пальцем на бутылку с этикеткой «Рассольная». — Это настойка, один парень из местных делает… Так, по мелочи — для друзей и знакомых. Меня угощает…

Они выпили уже по три стопки, попробовали несколько блюд, а Червонец так и не решался начать серьезный разговор. Тогда Макс проявил инициативу:

— Что-то случилось, баро?

— Цыгане говорят: «К своему уму чужого добавь». Нужен твой совет, брат! Дочь мою, Березу, задержали вчера.

— Натворила чего?

— Помнишь, она родила дочку в прошлом июле, Чародейкой мы ее назвали. А потом еще дочка появилась. Вот за нее.

— Задержали за дочку?

— Да нет, ешь пока. Жадному золото снится, голодному — хлеб, как говорится. Ты ведь знаешь, мы люди небогатые. А тут материнский капитал объявили. Почти 350 тысяч за второго ребенка. А у нас Береза все родить не могла второго, а девочки наши часто дома рожают. Ну, ты понял уже, наверное, умный ведь.

— Не совсем, — ответил напрягшийся Максим.

Неожиданно из-за занавески выскочила баронская жена Лолита.

— Да чего мальчику не объясняешь как надо, Червоня! Короче, два раза они одного ребенка записали в ЗАГСе. У Матали дочка родилась, и мы сказали, что Березка тоже родила. Записали, что две родили, а показывали одну Маталину девочку. И Березка мамкин капитал получила как за второго. Пошла на обналичку, и тут менты разнюхали. Дело теперь шьют…

— Все так, Максик! Волк хоть обожрется, а волком останется. Это про нас цыган верно говорят. Мы так часто делаем. Раньше при Союзе на мать-одиночку так делали, ради пособия. Потом пособия маленькие стали. А сейчас подняли капитал, сразу и аппетит на эти деньги пришел.

— Получается, что одному ребенку выдано два свидетельства о рождении? А затем как объяснить, что ребенок один? Потом ведь школа и все остальное?

В разговор снова вмешалась Лолита:

— Да мы знаем, как тут делать, налажено давно. Лишний документ можно продать тому, кому он позарез нужен. По свидетельству получаем паспорт, и вот есть новый документ.

— Интересно, — Максим обратился в слух, — с этого места поподробнее…

— Кому надо новый паспорт, по цыганской почте подбираем. Есть паспортисты прикормленные — кому надо на нужное имя выправят. Вот в прошлый раз ты про Бурекони спрашивал. Так и сделали. Мы тогда помогали. — Лолита засмеялась и исчезла за занавеской.

— А кто тогда через вас оформил паспорт Бурекони? Это очень важный вопрос. Этот человек, очевидно, причастен к смерти Каретной.

— Максик, мы к смерти отношения не имеем. Я ничего об этом не знаю, Богородицей клянусь. Мы только помогли документ делать человеку. Взяли за это деньги и знать не хотим, зачем он нужен был.

— Интересный поворот, баро! Я думал, ты мне доверяешь.

— Доверяю, но проблем иметь не хочу. Я бы не сказал тебе ничего, все болтливая Лолита, наградил же Господь такой женой.

— Тогда давай так, ты не скажешь — и я на твой вопрос по Березе ничего не скажу. — Максим встал и вышел из-за стола — непозволительная дерзость по нормам цыганской жизни. Он дожидался на улице такси, когда позвонил Червонец.

— Ты неправильно поступаешь. Должен меня понять. Сам говоришь, что тот, кто взял паспорт Бурекони, причастен к смерти. Если я тебе все расскажу, этот человек может навредить моей семье. Ты знаешь, нас никто не защитит. Как бы мне Березе помочь, найди ей хорошего адвоката.

— Найду, но сначала скажи, кто купил документы Бурекони?

— Хорошо, только знай, дымок к костру приводит. Как бы мне не навредить своей семье.

— Червонец, я знаю о твоих грехах, кому я об этом сказал?

— И то верно. Хорошо, паспорт купил человек по фамилии Коршунов. Виктором зовут. Больше ничего не знаю о нем. Помоги с адвокатом, прошу тебя…

— Тома, это Хабаров. — Кирилл Борисович позвонил на домашний телефон бывшего заведующего. — Здравствуй!

— Привет, Кирилл, — ответила жена Коромыслова. — Рада тебя слышать, спасибо, что не забываешь. А то сейчас от нас все отвернутся… Хотел с Сашей поговорить? Не получится, он спит.

— Как так? Время обеденное.

— Вчера пришел никакусенький. Дома за ужином принял еще, а сегодня встать не может. Утром извинялся, прости, говорит, я заливал свой позор. И снова улегся. А ему ведь нельзя — давление может подскочить.

— Ты его не ругай. Проспится, поговори спокойно, скажи, все наладится. — Кирилл Борисович знал, какое сильное влияние оказывает на Александра Петровича супруга. Властная и энергичная Тамара Белоусова могла заровнять кого угодно, не говоря уже о слабовольном муженьке.