Нечаянное зло

— А ничего удивительного. Почти все родители, с кем я говорил, отказались афишировать болезнь своих детей. Хотя я настаивал, просил, мол, откровенность поможет нашему делу. Но ни в какую… Не убедил. Что тут скажешь, их можно понять…

Старший следователь исчерпал все вопросы, поэтому стал собираться. Он решил, что проверит показания Петровского, хотя что тут проверять. Факт его декабрьской командировки? Конечно, Петровский мог кого-то подослать к Каретной, но как это доказать? Мотив убивать Светлану у него, наверное, был, но очень слабенький…

Довольный собой Петровский догадывался, что попал в круг подозреваемых, но был уверен в благоприятном исходе дела. Каретную он не убивал, хотя с удовольствием прикончил бы эту вымогательницу. При этом он ни на йоту не соврал следователю, а лишь утаил историю с шантажом.

«Молодец, — похвалил он себя, — так держать!»

Глава 23

Семья Котовых — Андрей, его мама и лабрадор Бродвей, развалившийся между ними на диване, — поздним вечером сидели перед телевизором, и третий час кряду просматривали видеозаписи Каретной.

— Мама, ничего, что он лег на диван? Может, не стоит баловать собаку?

— Да ты что, Андрюшенька… Натерпелся Бродвейчик в приюте один-одинешенек, — она ласково потрепала пса за ухом, — пусть себе лежит в удовольствие.

— И все же с животными надо бы построже. Я так считаю…

— А мама считает иначе… Ты, Андрюша, знаешь-ка что, иди отдыхай. Уже поздно, а я еще посмотрю это «кино».

Андрей поблагодарил маман и, обессиленный, поплелся в свою комнату. Они только вчера вернулись из Черноморска, куда ездили за Бродвеем. В гостинице для животных их приняли с распростертыми объятиями. К Бродвею их повела сама хозяйка гостиницы — Нелли Буйносова — расторопная женщина средних лет. «Вот он ваш лабрадорчик, хорошенький, правда? А умница какой, все понимает, кушает за обе щеки, весь корм на него извели. Нравится? Заберете собачку?» — Она говорила без передышки.

Андрей тут же согласился, но мама дернула его за рукав.

— Не торопись, Андрюша… Сейчас я осмотрю собаку, проверю, мальчик ли? А то подсунут сучку какую-нибудь. — Мама сноровисто заглянула собаке под хвост. — Вижу, мальчик, да еще какой!!!

Андрей густо покраснел, Буйносова раскатисто рассмеялась.

— Мама у вас шутница…

— Бродвей, Бродвей.

Мама несколько раз окликнула пса, проверяя, отзывается ли он на имя. Убедившись, что их не обманывают, достала копию собачьего паспорта, сличила его с оригиналом.

— Все в порядке, оформляйте Бродвея на меня. Тебе, Андрюша, светиться не надо, мало ли, — шепнула она сыну. А вслух произнесла: — Ты ведь в органах работаешь!

Буйносова, открывшая было рот, чтобы попросить денег за проживание собаки сверх установленного договором срока, при этих словах осеклась. «Ну их от греха подальше… Сын-то, похоже, пентюх, а мама еще тот кадр…» Она протянула собаке руку на прощание и процитировала Есенина: «Дай, Джим, на счастье лапу мне». «Не Джим, а Бродвей… Не путайте животное», — строго поправила мама.

Андрей не заметил, как уснул. В шесть утра его разбудила мама: «Андрюша, подъем! Иди погуляй с Бродвеем».

За завтраком она делилась впечатлениями от просмотра видео.

— До трех ночи смотрела…

— И что там?

— Пока интервью одни с олигархами — теми, что спонсировали комитет по обеспечению доступности лекарств. Тьфу, название какое-то нескладное… Я, Андрюша, и не знала, что у нас в городе столько богатеев: Поспелов, Эйхель, Дорохов, всех не упомнила… Этот еще… Апраксин… Бандит вылитый, по-моему…

— Уважаемые люди, ма…

— Да уж… И себя обеспечили, и потомство свое до седьмого колена. А деньги все не кончаются… Сейчас вот другим помогают, деткам больным. Сотнями миллионов ворочают… Откуда они у них, деньжищи-то эти? Я всю жизнь думала, быть богатым плохо, так нас учили с малолетства, а сейчас все наоборот. Жизнь прожила, а не поняла, что такое хорошо, а что такое плохо…

Вечером они снова засели за телевизор. Вторая часть видео целиком посвящалась поискам семей, детям которых благотворительный фонд Романа Петровского оказывал помощь. Журналистка моталась по адресам, стучалась в двери, опрашивала соседей, разыскивая то Анжелику Семенову семи лет, то пятилетнюю Кристину Барабанову, то Матвея Кислова, которому относительно недавно поставили две дозы уникального препарата. Все безуспешно, ни дети, ни их родители не находились. Порой за кадром звучал голос Каретной: «Ой, что-то здесь не так», а однажды она в сердцах бросила оператору: «Петровский-то наш, похоже, жулик!»

— Мам, ты что-нибудь понимаешь? — сонным голосом поинтересовался Андрей.

— А как же… Светлана ваша, упокой, Господи, ее душу, искала детей, которым поставили дорогущие уколы, да так и не нашла… От того и злилась. Слышал, как она сказала о Петровском: «Жулик, говорит, стопудовый»…

Следующим утром Котов положил на стол своего начальника отчет о проделанной работе, содержащий осторожный вывод о том, что журналистка могла подозревать Петровского в махинациях. Однако факт их совершения требует проверки и доказательств.