Нечаянный богатырь

– Аланая! – взмолился я, никак не решаясь повернуть ключ управления, опрометчиво оставленный прибывшими вояками прямо в своем гнезде: а ну как, двинувшись, обо что-нибудь ударю зависшую на тросе девчонку? Или ладони ей тросом до мяса сдерет! Впрочем, ободрать их себе она и сама сейчас пыталась нещадно, чтобы прорваться наверх!

– Не надо! – снова прошевелил я губами, глядя в ее расширившиеся глаза. – Уходи! – а потом, решившись от отчаяния, выпалил: – Я и есть Павлик!

Поняла она меня или нет? Я этого так и не смог узнать. Тут за трос снизу схватились еще двое, и девчонка, сообразив, что дело принимает крутой оборот, все-таки отцепилась. Сама, чтобы свалиться этим двоим прямо на головы. Я только ахнуть успел. Импульсивно подался чуть вниз, едва не словив при этом пулю, но сразу убедился, что Аланаю поймали, не дав ей удариться о землю. Ради того, чтобы ее подхватить, оба рыцаря даже трос отпустили. Так что я, не теряя ни мгновения, сразу запустил последнюю лебедку. И, как только она заработала, сразу же и ключ повернул, заставляя сам ковер тронуться с места. Как и большинство военной техники, управлялся он топорными методами.

Ковер стартанул и понесся над поселком так, что лишь дома подо мной замелькали. Но все же я успел заметить среди стремительно исчезающей вдали толпы одну фигурку, подавшуюся вперед и напряженно глядящую мне вслед. Я только вздохнул: тебя мне, дурехи, тут не хватало! Нет, в любую другую поездку я бы с удовольствием такую спутницу взял! Но не туда, где, возможно, не раз придется своей шкурой рисковать. Вот как сейчас, например… Задав ковру курс, я размотал один из только что свернутых тросов. А потом, убедившись, что от поселка меня уже не видно, начал по нему соскальзывать вниз, чтобы оказаться перед прыжком поближе к земле, хотя бы на длину троса. Потому что спрыгивать с летящего ковра – не самая приятная забава! Но ковер быстро и легко могли вычислить, так что пусть улетает отсюда подальше, только без меня! Тем более что я не собирался удаляться от поселка, в котором у меня оставалось так много незавершенных дел, главным из которых было восстановление моего доброго имени.

17

От злополучного и, как оказалось, весьма приметного (а теперь – еще и знаменитого на весь район) комбеза я поспешил избавиться. Нет, на повторное ограбление не пошел, не желая еще одни штаны прославить на всю округу, а потом в очередной раз засветиться ими перед населением. Вместо этого, пользуясь тем, что ковер унес меня довольно далеко от поселка, я снова к Жажилушке заскочил, за собственной одеждой, пережив при этом еще один приступ истерического смеха, уже с его стороны – он-то, услышав рассказы про добывание штанов, сразу смекнул, о ком идет речь, потому что вовремя заметил в бане и успел спрятать наше с Васькой собственное барахло. Я вкратце рассказал ему, что еще новенького у нас произошло, наспех при этом одевшись. Потом Жажилин листовой ковер подкинул меня до лесной опушки, за которой начинался уже мой район. Там я соскользнул незамеченным и отправил ковер обратно к хозяину, дабы никто не заподозрил его в помощи беглому преступнику, то есть мне. А дальше начал пробираться пешком.

Как и следовало ожидать, военные очень обиделись на меня за то, что я не преминул воспользоваться их оплошностью и угнать у них из-под носа оставленный без охраны транспорт. Какая-то их часть рванула за мной пешим ходом, ухитряясь получить сигналы с улетевшего ковра, но вторая часть осталась в поселке, тоже взявшись за организацию моих поисков. К которым, ввиду возникшей нехватки бойцов, еще и местное население подключили. Да оперативно так! Я не раз и не два еле избегал столкновения с патрулями, крейсирующими теперь по лесу в надежде меня обнаружить. Конечно, сержант не знал, что негодяй, угнавший его ковер, и разыскиваемый всеми Павлов – одно и то же лицо, но обозлился на меня настоящего очень сильно, поскольку считал именно Павлова виновным в том, что ему еще и угонщика довелось повстречать.