Нечаянный Роман

Дома никого не было. На столике у телефона лежал листок бумаги, на котором крупным маминым почерком было написано, что Рома находится у соседки. Наталья положила записку обратно и пошла мыть руки. Отражение в зеркале над раковиной выглядело потным и раздраженным. Прыщ на носу воспалился и покраснел. Наталья открыла кухонный шкаф и невольно заулыбалась. Недаром мама утверждала, что порядок – это небольшой кавардак, в котором легко все найти. На боку вместительного фанерного короба виднелась аккуратная, выжженная отцом надпись: «Мука». Внутри болтался кондитерский мешочек с насадками, жестяные фигурки для печенья и пачка соды. Типичная мамина цепочка по Винни-Пуху. Мука означает выпечку, выпечка ведет к кондитерским приспособлениям, а без соды выпечка не поднимется вообще.

Наталья поднесла пачку к уху и потрясла. В коробке закатался, стукаясь о стенки, комок окаменевшей соды. Наталья засунула палец в дырку и надорвала картон до самого нижнего края. Комок соды был большим и твердым. Наталья взяла из шкафа блюдце и столовую ложку. Поместила комок в центре и нажала тыльной стороной ложки. Сода скрипнула и распалась на куски. Наталья размяла подходящий кусок в порошок, собрала в ложку и вернулась в ванную.

Телефон зазвонил в тот самый момент, когда она поднесла палец с приготовленной мыльно-содовой кашицей к лицу. С недавнего времени телефонный аппарат начал барахлить, перешел на захлебывающееся, переходящее в еле слышное стрекотание. Наталья чертыхнулась, наляпала кашицу на прыщ и другие подозрительные места и побежала поднимать трубку.

В ухо загудел, странно растягивая слова, будто у говорящего сводило челюсти, густой мужской голос.

– Кто это? – не выдержала Наталья.

Наступившая пауза была такой долгой, что показалось, что прервалась связь.

– Алло? – сказала Наталья.

– Пилипчук у аппарата, – прогудел издалека голос.

– Ой, извините, я вас не узнала, – сказала Наталья, – мы с Асей сегодня встречаемся. Билеты у меня, она, наверное, вам сказала.

– Ася плохо себя чувствует, – сказал Пилипчук, снова растягивая слова.

– Простыла, – почти утвердительно сказала Наталья, – я говорила, что вода только кажется теплой.

Опять наступила пауза.

– Алло? – пискнула Наталья.

– Я еду в Москву, вернусь в конце недели. Ты не могла бы побыть с Асей до моего возращения?

– Побыть – в смысле, подежурить? У нее что, высокая температура? Врача вызывали?

– Врач был, сделал укол, – ответил Пилипчук. – Ася спит. По большей части. Я хочу, чтобы ты просто была там. Под рукой, так сказать.

– Сережка тоже дома? И Елена Федоровна?

– Няня уволена, – рявкнул Пилипчук.

С Асиным отцом явно было что-то не в порядке. Длинные паузы сменялись сдавленным дыханием. Голос прыгал с одной октавы на другую.

– Кто смотрит за Сережей? – осторожно спросила Наталья.

– Сережа под наблюдением, – медленно сказал Пилипчук, – в другом месте. Твоя задача – Ася.

– Договорились, – сказала Наталья, – сейчас поужинаю и родителям записку оставлю. Вы в субботу вернетесь или в пятницу вечером?

– В субботу, – ответил Пилипчук и отключился.

– Ясно, в кого у Аси такие манеры, – пробормотала Наталья, – сделай, как мне нужно, и не задавай лишних вопросов. Что это за простуда, при которой ставят уколы? Бронхит, воспаление легких? С Аськи станется.

Глава 17

Ася подняла с подушки тяжелую голову. Длинный кошмарный сон оставил в душе тяжелое, щемящее чувство. Болело горло и между лопатками, язык во рту казался лишним.

– Хочешь чаю? – спросила Наталья. – Я заварила свежий.

Ася с трудом села на кровати. Во сне она была получеловеком-полукурицей. Она лежала на боку на больничной кровати, за спиной истекали кровью обрубки крыльев. Напротив кровати на стуле сидела доктор. Пронзительные синие глаза, белая полумаска на лице, из-под жестко накрахмаленного медицинского колпака выбивался светлый локон волос. Она выглядела так, как могла бы выглядеть Ася. Даже родинка на правом веке была на месте.

– Кто ты? – спросила Ася.

В глазах докторши заплескался ужас.

Ася подалась вперед и вытянула руку, чтобы сорвать безликую докторскую маску. Вместе с ней дернулись за спиной обрубки крыльев.

– Что это? – в ужасе закричала Ася.

– Лежи спокойно, – сказала доктор Асиным голосом.

Сон вспомнился так ясно, что Ася быстро осмотрела себя в зеркало. В каждой из трех створок трюмо отразилась жалкая фигура в ночнушке и с растрепанными волосами. Без крыльев.

– И на том спасибо, – пробурчала Ася.

– Ты что-то сказала? – спросила Наталья, балансируя чашками на двух блюдцах.

– Ты откуда чай взяла? – спросила Ася. – Из пачки или из жестянки?

– Из зеленой жестяной коробки, – Наталья поставила чай на столик на колесиках и придвинула его к кровати, – я что, первый раз чай завариваю? Пей, пока горячий, я за вареньем схожу.

Чай в чашке оказался крепким. Как и положено, Наталья положила две ложки сахара.

Ася отпила глоток и откинулась на подушку. Голова оставалась гулкой, в руках подрагивали жилы нервов, но дрожание внутри стало стихать.

Вернулась Наталья с тарелкой печенья и вазочкой варенья.

– Еще чаю?

Ася покачала головой.