Нечего прощать [СИ]

— И что? Вспомни сколько ей лет. Во времена когда она училась в школе за это в тюрьму посадить могли. Так что естественна такая реакция.

Андрей заметно погрустнел.

— Ну милый, — подошел к нему Антон и погладил его по щеке, — успокойся. Я люблю тебя.

Андрей улыбнулся и подался к его ласкам:

— Я так за тебя боюсь, — сказал он, — я так боюсь тебя потерять.

— Не надо, — сказал Антон, — ты меня не потеряешь никогда.

— В моей жизни кроме тебя ничего нет.

Они обнялись, а потом продолжили сбор модели. Через пятнадцать минут влюбленные выкатили ее в поле, в стороне от бассейна. Это заметила Рита и сказала Тимофею:

— Иди позови остальных — они похоже собираются запускать ее.

Тимофей в два прыжка оказался в гостиной и сообщил продолжавшим секретничать старшим:

— Они выкатили свой параплан и сейчас его запустят.

— Я рада, — заявила Анастасия, — что он по крайней мере существует. Мне казалось, что все это время они валялись на диване и читали друг другу вслух Гитлера.

— На–немецком, — протянула Клара.

— На иврите, — добавил Евгений, — прости мама, — сказал он посмотрев на Ирину, — я не хотел задеть чувства.

Все вышли на террасу и наблюдали за полетом модели, которую Антон с Андреем собирали последние 2 месяца.

— Тот факт, что этот кусок фанеры взлетел, доказывает одно, — заметила Анастасия, — что мой крестник и мой племянник — гениальные дети.

— Хорош ребенок, — заметила Ирина, — тридцать пять.

— Через три месяца будет 36, и что с того? Душой ему все еще пятнадцать, — рассмеялась Анастасия, — нам бы так. Я себя уже в двадцать ощущала на все тридцать.

— Хватит прибедняться, Настя, — заметил Евгений, — ты в пятнадцать вела себя так, будто тебе двадцать.

Тем временем авиамодель сделала два круга над домом и плавно пошла на посадку. Однако, это был не ее день и ветром параплан сдуло чуть в сторону, в результате чего фанерный самолет врезался в дуб и рассыпался.

С террасы послышался смешанный вопль удивления и восторга.

— По крайней мере оно минут десять держалось в воздухе, — заключила Анастасия, — значит следующая модель продержится двадцать.

Антон и Андрей озадаченно смотрели на разлетевшийся на куски параплан. К ним подбежала Рита:

— Как оно вышло так? — удивилась она.

— Поправку на ветер не учли, — сказал Антон.

— Нет, я думаю, что тут с конструкцией что–то не так, — проворчал Андрей и пошел собирать обломки, — Тох, пойдем посмотрим и проверим заодно, что не так.

Рита посмотрела им вслед и заметила:

— Вот фанатики, — и побежала назад к бассейну, куда Тимофей уже притащил ее купальник.

* * *

Надя стояла в прихожей и выбирала шарфик, который намеревалась повязать на свою шею, чтобы показать Гордеевым, что у нее тоже есть вкус. Хотя о каком вкусе можно говорить, учитывая, что на ней уже были напялены страшные полосатые колготки, короткая юбка–колокольчик с рюшечками и складками–плиссе. На ногах красовались черно–белые кеды. Так что легкий и игривый шелковый шарфик зеленого цвета всю эту палитру кошмара не спасал совершенно. Но куда там, если идет полет мысли. Свою копну бесконечных волос Надюша забрала в хвост абсолютно безвкусной резинкой бледно–розового цвета.

Открылась дверь — в квартиру вошла Зина, которая с завидным постоянством стала ночевать вне дома:

— Как дела у Носовых? — холодно полюбопытствовала Надя, — Соню еще не пришибли?

— Надя! — четко отрезала Зина, — ты бы хотя бы поздоровалась.

— Ах простите меня, Зинаида Сергеевна, Доброе утро, Зинаида Сергеевна, чаю не хотите, Зинаида Сергеевна? — все это сопровождалось красивыми реверансами, от которых Зине искренне захотелось врезать дочурке меж глаз.

Зина смотрела на дочь и про себя понимала, что именно у нее выросло. От этого осознания ей и не хотелось жить. Зине не нравилось появляться дома именно потому, что здесь присутствовала ее уменьшенная копия, только гораздо более хитрая и изощренная в своих целях и действиях.

— Так ты скажешь, как у Носовых дела?

— Теперь, — Зина очень четко обозначила начало фразы этим словом заострив на нем внимание многозначительной интонацией, — у Носовых все хорошо. И их семья сейчас сплочена, как никогда.

— Забавно, — сказала Надя, — хотела бы я на этот оплот семейственности посмотреть. А заодно и на твою роль там.

Зину заметно подстегнуло это замечание, а Надя только пользовалась тем, что Зина не подозревала, что ее дочь играет на лагерь противника.

— Надя. Ты не находишь странным свой допрос, учитывая, что сама мне чаще всего не говоришь и четверти того, что происходит с тобой. Вот куда ты собираешься сейчас?

— Мы с Ритой идем в библиотеку, готовиться к семинару.

— И по твоему я это проглотить должна?

— А что не так, — удивилась Надя, — сегодня выходной, библиотека работает…

— И ты с Ритой учишься на совершенно разных факультетах…

— А ты ночуешь у Носовых третью ночь, и что с этого? Я по этой причине не могу пойти в библиотеку со студенткой юридического факультета? Может у нас предметы одинаковые, а?