Нечестивцы

Начала что-то мямлить, не поднимая глаз, и я, взглянув на Тень, могла даже понять страх мелкой. Женщина стояла, вздёрнув кверху подбородок и прожигая недовольным взглядом опущенную голову перед собой. Честно говоря, ТАКУЮ Тень побаивалась бы и я. Как хорошо, что ее раздражение сейчас направлено было не на меня.

— Ты же не хочешь, чтобы молодая ГОСПОЖА отослала тебя обратно к деду в село?

Асия резко вскинула голову, тем не менее не мешая Тени продолжать, а я сложила руки на груди, наблюдая за сценой воспитания. Явно показательной, конечно, сценой, но тем не менее…

— Молчишь? Значит, я ошиблась, и ты соскучилась по своему старому разрушенному дому и такому же старому больному соседу, за которого тебя хочет отдать дед?

Девочка всхлипнула, молниеносно оказавшись уже передо мной со склонённой головой:

— Нет…не хочу…Госпожа, я прошу прощения за свою неучтивость.

Холодные тонкие пальчики судорожно сжимают друг друга почти добела.

Бросила взгляд на Тень. На лице — ноль эмоций, как полное принятие любого решения, которое я приму. Вот не зря именно она вызывала у меня в этой огромной клетке самые большие опасения. Страшнее этой безэмоциональной женщины здесь только сам хозяин клетки.

— Иди уже.

Кивнула, отпуская шустро шмыгнувшую за дверь девочку, и возвращаясь к своей чашке с чаем. Чёрт, остыл.

— Я обновлю, Госпожа.

Бледные худые пальцы Тени аккуратно забрали посуду из моей ладони, и домоправительница, или кем там она тут являлась, занялась делом.

— Господин звонил, передавал, что сегодня не придёт ночевать.

А вот это уже что-то новенькое. До сих пор господин не удосуживался передавать мне подобные послания. Он мог предупредить местных женщин, чтобы не ждали его с ужином. Но не меня, да. А теперь вот…и Тень понимает, что это неспроста. В отличие от своих же маленьких помощниц, которые относятся ко мне примерно так же, как Асия. Как с неизбежным и досадным препятствием в их устроенном уже быту. Мало того, что я была неверной по их явно религиозным стандартам, так ещё и непонятно, что вообще делала здесь. Слонялась без дела по комнатам и участку. В отличие от той же Авры, которая очень умело управлялась с домом и слугами.

Но Тень видела гораздо больше своих подчиненных. И отлично понимала, какую «функцию» в этом доме выполняю я. А я что? А с некоторых пор я перестала думать о том, что каждый из окружавших меня людей знает, что меня долгое время насиловали в стенах их общего дома, но при этом не сделал ничего, чтобы помочь. Или хотя бы утешить. Перестала думать об этом и стесняться. Пусть теперь они стесняются и думают о том, как бы не обидеть меня. Трусливые твари.

Я закрыла глаза, с наслаждением втягивая обжигащий нёбо чай из каких-то ароматных, безумно вкусных трав. Вот что-что, а чай Асия делала отменный. Пока не будем её старикану отдавать. Тем более, что можно сыграть на этом её проступке, заставить девочку искупить свою ошибку. Когда настанет время, конечно.

С той ночи прошла почти уже неделя, и Саид приходил ко мне четыре ночи подряд…в оставшиеся три дня он вовсе не оставлял меня.

«— Что это?

Горячие пальцы проходятся по моему открытому плечу, слегка нажимая на верхнюю косточку.

— Лямка платья?

Слегка склонив голову вбок, чтобы открыть ему доступ к шее. Я читала, что шея — это эрогенная зона многих женщин, но иногда мне казалось, что моя шея стала ЕГО эрогенной зоной. Иначе как объяснить то, с какой жадностью он приникал к ней губами каждый раз, как только предоставлялась возможность? Прикусить губу, смягчая вырвавшийся вздох, пока его губы проходятся вверх до самого подбородка, а затем зубы нежно царапают его, чтобы потом спуститься вниз всё к тому же плечу.

— Вот именно. Лямка!

Стиснул зубами косточку на плече, и я дёрнулась, закрыв пальцами рот Саиду.

Хриплый смешок, и Нармузинов толкает меня в ключицу двумя пальцами, опрокидывая на спину и нависая сверху. Смотрит так…я не могу не то, что объяснить, что именно вижу в его глазах. Я не могу понять, что там кроется. За этим расширившимся чёрным зрачком, который медленно рассматривает меня: лицо, шею, декольте.

— Тебе не нравится моё платье?

Недоумённо, потому что он сам его передавал мне через прислугу.

— Ты же сам купил его.

— Ага, но не для того, чтобы ты носила его на улице. Где кофта верхняя, которая с ней была.

Это он так называет длинный чёрный кардиган, видимо.

— Я ведь никуда не выхожу, Саид, — и вновь уловить вот эту его реакцию. Каждый раз, когда произношу его имя, Нармузинов будто на мгновение застывает, — сегодня целый день дома провела.

— Не выходила, да. Я знаю, — даже не скрывает, что ему докладывают о каждом моём шаге, — но к нам заходил сосед Муса с внуком, а ты полуголая ходишь перед ними.

Закатила глаза, каюсь, не сдержалась, положив ладони на его запястья, не давая отвлекать себя этими завораживающими поглаживаниями.

— Мусе лет семьдесят, не меньше, а его внуку — не больше пятнадцати. Ты серьезно?

— Серьёзно, — смотрит напряжённо, и я понимаю, что таки да…таки не шутит, — неважен возраст мужчины, я не хочу, чтобы чужие любовались тем, что принадлежит только мне.