Нечестивый город

Рассказчик: Мой рассказ об одной языческой стране. Так же как и нашу, ее терзают семь грехов и украшают семь добродетелей. Но в отличие от нашей страны, грехи там не всегда смертные, а добродетели не всегда ведут к блаженству. Я предлагаю вам взглянуть на жизнь одного из обитателей той языческой страны. Извлеките же, какую сможете, выгоду из моей скудной зарисовки. Имя той страны – Скато.

Хор: Зажжем же свечи в честь ужасного духа очевидности. Ибо нам даже скучно упоминать о том, что Скато – лишь анаграмма слова «тоска». Это не языческая страна. Все происходит здесь и прямо сейчас.

Полухор: Пусть продолжает.

Рассказчик: Имя того человека Стинго.

Полухор: О, придумай ему имя получше.

Хор: Вполне приличное имя. Продолжай свою историю.

Рассказчик: Стинго посвятил свою жизнь теории и практике счастья. Он гонялся за счастьем, как собака за зайцем. Преследуя счастье, Стинго покинул свою родную деревню, обошел весь мир и благополучно вернулся обратно. Но нашел он счастье или нет, я не могу сказать. Потому что он был уже очень-очень старым, когда я с ним познакомился, а старикам, как известно, сильно изменяет память. Но в свое время он испытал кое-какие радости: воспоминания о некоторых совершенных им грехах еще согревали его дряхлое сердце. И вдохновленный этой теплотой, он начинал рассказывать о светловолосой девушке из Санта Диа Роза или о темноволосой девушке из Монте Корпус Дульче, которой он в течение шести месяцев приносил подарки и пел серенады, чтобы соблазнить ее брата.

Хор: Но зачем соблазнять мужчину?

Полухор: Это был не мужчина, а кудрявый белокурый мальчик.

Хор: О!..

Рассказчик: Стинго не устраивало счастье, которое доступно капусте или хрену. Для Стинго счастье означало экстаз, не больше и не меньше. И он долго думал над этой проблемой и наконец пришел к выводу, что экстаз может скрываться лишь в трех вещах: в религии, искусстве и любви.

Хор: Тут что-то глубокое или просто банальность?

Полухор: Он предпочел бы, чтобы вы считали это чем-то глубоким.

Рассказчик: Сначала Стинго попробовал религию. Он поступил в духовную семинарию и стал изучать религию Хаан. Он был способным учеником, и вскоре ему открылись все тайны Хаана. Он узнал о том, что Хаан есть целая вселенная, и этот мир лишь частица Хаана: он также узнал о том, как Хаан вознаграждает тех, кто в него верует, и как наказывает неверующих; о том, что пути Хаана кажутся ложными и непостижимыми, но на самом деле они поразительно просты и разумны, если только взглянуть на них с точки зрения самого Хаана; о том, что цель Хаана начертана на звездном небе; о том, что по движению и взаимоположению небесных тел можно узнать волю Хаана; о том, что Хаан позволяет народам жить лишь определенное время, а потом уничтожает их и экспериментирует с новыми поколениями; о том, как после долгого периода послушничества и ученичества, пройдя тысячи суровых испытаний, можно наконец обрести благоволение Хаана и стать одним из его посвященных в вечном братстве, стать вечно юным, дважды в месяц получать женщин, постоянно жить в прекрасном саду и весело взирать на бесплодные усилия людей в сей скорби.

И когда Стинго узнал достаточно подобных ошеломляющих тайн, Патриарх Хаана призвал его и благословил, и возложил ему руки на бедра и плечи, поцеловал его глаза, поставил ему напротив сердца священное клеймо Хаана, посвятил в духовный сан, вложил в руку наводящий ужас Жезл Хаана и послал проповедовать миру. Юный Стинго покинул семинарию, неся в сердце своем Слово и стремление к экстазу.

Хор: О, мы не понимаем, зачем эти поцелуи, клеймо на груди, прикосновения к бедрам и плечам. Мы не понимаем их назначения, но у нас возникают подозрения, и мы не можем одобрить такое.

Полухор: Ладно, оставим это.

Рассказчик: Стинго отправился в Монте Корпус Дульче. Люди, жившие там, были хаанитами, но не имели священника. Они построили для него красивый уютный храм из зеленого камня и внутри, в дальнем конце, повесили вечный символ Хаана. Под ним находился небольшой помост, на который всходил Стинго, чтобы проповедовать Слово.

Стинго был отменным проповедником. Особое красноречие он проявлял при описании хаанова рая и – быть может, даже еще большее – при описании хаанова ада. Однако, что касается более абстрактных проблем учения – например, вопроса о том, какую собственно выгоду получает Хаан от поклонения жителей Монте Корпус Дульче; или о том, почему Хаан никак не прореагировал на последние семь молитв о ниспослании дождя, – тут красноречие оставляло Стинго, и слова его теряли убедительность. Но ему удавалось выходить из положения, ссылаясь на двусмысленные высказывания о непостижимости путей Хаана.