Нечестивый Консульт

С каждым сделанным им шагом визжащая толпа расступалась перед ним, и посему он шёл, разделяя Орду надвое какой-то незримой и не оставляющей следов сущностью.

Порывы ветра начали изжевывать его нагую кожу.

— Я ЗАБЕРУ СВОЮ ДОЛЮ! СВОЮ ДОБЫЧУ!

Казалось чистым безумием одновременно взирать на столько итерации одной и той же вещи, тем более такой мерзкой, как шранки — целые их поля, целые равнины неестественно прекрасных лиц, корчащихся в чудовищных гримасах. И поля за полями скрежещущих зубами пастей!

Варвар хохотал, стоя нетронутым и невредимым среди всех этих громадных и находящихся в бесконечном движении звериных стай. Он плевал на них огнём и смеялся всё громче, в то время как существа пинались и безжалостно топтали друг друга.

— ТЫ БУДЕШЬ СТРАДАТЬ ТАК, КАК ДО ТЕБЯ НЕ СТРАДАЛ НИ ОДИН ИЗ СЫНОВ ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ! — гремел он, обращаясь к чёрной воронке, попирающей небеса. Глаза его теперь испускали клинья алого сияния.

И тут в самом сердце Вихря он разглядел это — некий проблеск, намекающий на присутствие чёрной, мерцающей драгоценности. Запрокинув лицо, он воздел к небесам руки — иссечённые шрамами и курящиеся инфернальными дымами.

— ВСЯКОЕ СУЩЕЕ В КОНЦЕ КОНЦОВ НИЗВЕРГНЕТСЯ В ЯМУ КАК ЛАКОМСТВО!

Порывы ветра уже начали, словно наждак, скрести его кожу. Из свазондов вовсю сочилась кровь. Дым заструился из тысячи разрезов, возникших на его теле.

А Не-Бог шествовал… шествовал прямо к нему.

— АНАСУРИМБОР, — ревел он голосом, налитым чудовищной яростью. — ЯВИСЬ ПРЕДО МНОЮ!

И миллион глоток ответили:

— СКАЖИ МНЕ…

Вихрь запятнал весь лик Творения, по мере своего продвижения швыряя тела наружу и засасывая их вверх. Миллион губительных игл соскребали шрамы с его кожи, превращая наветренные участки тела в полосы живого огня. И они полыхали внутри него, как горящий жир — унижения, что ему довелось претерпеть, испытанные им оскорбления и обиды! Обиды, жар которых могло унять лишь убийство!

— ЯВИСЬ МНЕ ВО ПЛОТИ, ДАБЫ Я МОГ СРАЗИТЬ ТЕБЯ!

Его кожа уже отслаивалась от мяса, отрываясь будто пергамент. Струящаяся из ран кровь превратилась в облако багрового тумана.

— ЧТО ТЫ ВИДИШЬ?

И, наконец, порывы ветра, просто содрав с него внешние пласты и пожрав их, явили взору его пылающее нутро. С полыхающей в глазах Преисподней Найюр урс Скиота воззрился в разверзшуюся над ним пустоту и увидел там…ничто.

— ЯВИСЬ! ЯВИСЬ МНЕ!

Плоть распалась. Зловещая чернота, поправ всё сущее, заставила его онеметь.

— ЧТО Я ЕСТЬ?

Трепет есть ужас сердца, ждущего отовсюду удара.

Мы трепещем, оказываясь во власти того, что превосходит наше разумение.

Трепет заполняет пустоту, оставшуюся на месте нашей собственной воли и силы, позволяя нам надеяться и ненавидеть, как надеялись и ненавидели наши отцы, и тем самым, находить прибежище в тех вещах, которые искреннее сердце способно постичь. Трепет позволяет душам воспрять, пребывая где-то за пределами горизонта, позволяет отвлечься от всех этих безумных итераций и обрести веру в то, чего невозможно увидеть. Трепет призывает нас быть теми, кем мы были и кем остаёмся — людьми, что могут убивать ради сказок.

Посему мы способны до самого конца наших унылых дней обретаться в оболочке застарелой убеждённости.

Посему мы способны содрогаться, лицезря красоту, и цепенеть, сталкиваясь с истиной.

Ядовитые шлейфы закрыли последний ещё остававшийся свет, вычернив лик Неба. Рёв стал ещё громче, хотя уже и без того причинял настоящую боль, и Орда, сомкнувшись перед Вихрем, хлынула к основанию Окклюзии океаническим потопом из железа, кремня и когтей. Мужи Ордалии целыми тысячами исчезали в этих вздымающихся волнах, вовсю напирая на своих поспешающих братьев, во множестве пробирающихся через выпотрошённый лагерь, а затем сбивающихся на Семи Перевалах в огромную неуправляемую толпу. Мерзкие скопища ринулись к основанию склонов пронзительно визжа и завывая, их изогнутые фаллосы прижимались к впалым животам. Сыны человеческие испуганно озирались, их рты превратились в разверзшиеся в бородах в ямы, а взгляды были полны ужаса и безысходности. В их глазах отражалась круговерть, ставшая окончательным итогом всех минувших кровавых событий. Беснующийся гребень волны вскипел и поднялся над ними. Шранки набросились на них, как шершни на мёд, заключив воинов в трясущуюся и молотящую клетку. Глубокие раны фонтанировали кровью. Черепа крушились, а лица вдавливались в головы как подушки…

Пока, наконец, не разверзся Ад и Смерть не явилась за ними.