Нечестивый союз

— В таком случае, святой отец, сейчас вы тоже трудитесь, совершаете грех и вынуждаете к нему других, — усмехнулся Бартоломью. — Вы пытаетесь втянуть меня в теологический спор, а теология — ваше ремесло, ибо вам платят за то, что вы ее преподаете. К тому же вы произносите вслух множество слов, тем самым утруждая свой язык.

— Ваши слова не лишены смысла, доктор, — кивнул головой отец Уильям, оценивший логику Бартоломью. — И все же я никак не могу счесть работой беседу на богословские темы.

— А я никак не могу счесть работой чтение трудов по медицине, — заявил Бартоломью. — Судя по всему, нам не достичь согласия, отец Уильям.

Прежде чем отец Уильям успел открыть рот, Бартоломью отвесил поклон и двинулся прочь. Бонифаций догнал его и бесцеремонно схватил за рукав.

— Я не намерен изучать книги, исполненные ереси, — прошипел он. — Вместо этого я пойду в зал собраний, где отец Эйдан, как всегда по воскресеньям, будет читать Библию. Так что вам не удастся ввести меня в грех.

— Сделайте милость, брат, поступайте, как вам угодно, — устало кивнул Бартоломью.

У него не было ни сил, ни желания выяснять у Бонифация, почему чтение одной книги он считает грехом, а другой — нет. Отделавшись от докучливого францисканца, доктор направился к себе в комнату. Но тут его остановили Грей и Балбек.

— Доктор, мы проверили снадобья, что вы дали нам вчера, — сообщил Грей. — Содержание почти всех бутылочек соответствует этикеткам. Кроме той, где хранился белый мышьяк. Представьте себе, в ней оказался обычный сахар.

— Сахар? — удивился Бартоломью. — А как вы узнали, что там сахар? У вас же не было веществ, при помощи которых это можно определить!

— Дейнман попробовал его на язык, — усмехнулся Грей. — А потом съел весь без остатка.

— Подобного поступка я не ожидал даже от него, — пробормотал Бартоломью и бросил укоризненный взгляд на Дейнмана, в ожидании друзей стоявшего чуть поодаль. Заметив недовольство учителя, юнец растерянно улыбнулся.

— Нам показалось, что мышьяк подозрительно похож на превосходный белый сахар, который мы пробовали на празднике в прошлом году, — пояснил Грей. — Дейнман лизнул его и сказал, что на вкус он сладкий.

Бартоломью в изнеможении закрыл лицо руками. Чем он так прогневил Господа, что Тот послал ему учеником, подобных Дейнману и Бонифацию? Что ему делать с фанатиком, чье сознание сковано мертвящей догмой, и с безнадежным тупицей?

— Дейнман! — взревел Бартоломью столь оглушительно, что множество глаз в недоумении воззрилось на него.

Подойдя к испуганному студенту, врач схватил его за мантию.

— Вы что, утратили последние крохи разума? — гневно процедил Бартоломью. Дейнман напрасно дергался, пытаясь вырваться из его железной хватки. — Вы ведь могли отравиться! Или вы забыли, что произошло с Уолтером?

— Случись такое, Сэм и Томас сделали бы мне рвотное снадобье из яиц и уксуса, — пролепетал Дейнман. — И спасли бы меня, как вы спасли Уолтера.

— При отравлении мышьяком рвотное снадобье помогает как мертвому припарки, — усмехнулся Бартоломью. — Будь в бутылочке настоящий мышьяк, вы бы умерли в страшных мучениях.

Доктор отпустил злополучного Дейнмана и свирепо уставился на него. Досада, которую он испытал, узнав о нелепом поступке великовозрастного балбеса, постепенно уступила место изумлению. Что ни говори, ему не часто приходилось сталкиваться со столь совершенным образчиком глупости.

— Так ведь там не мышьяк, а сахар! — с торжествующим видом заявил Дейнман. — И наверняка яд, из-за которого бедняга Уолтер чуть не отправился на тот свет, был похищен из вашей сумки и заменен сахаром!

— Ох, Роб, с вами не хватит никакого терпения! — в отчаянии простонал Бартоломью. — Я только что сказал, что мышьяк вызывает страшные боли и судороги, а отнюдь не погружает в сладкую дрему. Уолтера отравили каким-то сильным опиатом из тех, что используются в качестве болеутоляющего. Мышьяк, похищенный из моей сумки, здесь совершенно ни при чем.

— Но кто же заменил мышьяк сахаром? — в недоумении вопросил Дейнман.

— Я бы тоже хотел это знать, — пожал плечами Бартоломью. — Но в любом случае, это не ваша забота, — сурово добавил он. — И запомните хорошенько — если вы еще раз без разрешения попробуете на вкус какое-нибудь из моих снадобий, я незамедлительно отошлю вас домой. Надеюсь, я выражаюсь достаточно ясно.

Дейнман, не на шутку испуганный редкой для учителя вспышкой раздражения, молча кивнул. Бартоломью напоследок смерил студента ледяным взглядом и сделал ему знак идти. Он не хотел, чтобы юнец попался Элкоту, уже направлявшемуся к ним через двор. Дейнман в сопровождении Грея и Балбека поспешил в кабинет Бартоломью за книгой, и проктор лишь проводил студентов глазами.

— Вижу, доктор, ваши ученики чем-то вас огорчили? — осведомился Элкот.

— Вовсе нет! — отрезал Бартоломью; ему совсем не хотелось навлекать на добросовестного тупицу Дейнмана новые неприятности. — Я всего лишь дал им кое-какие наставления.