Нечестивый союз

Хэрлинг открыл было рот, собираясь возразить, однако встретил ледяной взгляд канцлера и счел за благо промолчать. Недовольно насупившись, он отошел к окну. То, что Хэрлинг столь настойчиво воспротивился приглашению слесаря, удивило Бартоломью. Сам он не видел большой беды в том, что по городу пойдет молва о трех отравленных замках, охранявших сундук с университетскими документами. Это лишь отобьет у возможных злоумышленников охоту туда соваться. Да и искренность проявленного Хэрлингом беспокойства по поводу греха, коим запятнает себя работающий в воскресенье слесарь, вызывала у Бартоломью серьезные сомнения. Вероятно, новоявленный вице-канцлер измыслил сей предлог, не найдя других, более веских аргументов. В конце концов, сам Хэрлинг в воскресный день исполнял свои служебные обязанности, ничуть не опасаясь ущерба для благочестия. Судя по всему, истинные причины, по которым он желал сохранить в тайне существование отравленных замков, Хэрлинг никому открывать не собирался.

В ожидании слесаря Бартоломью устроился на подоконнике и принялся наблюдать за Хэрлингом. Несомненно, тот пребывал в величайшем возбуждении. Он безостановочно прохаживался по комнате взад-вперед, в точности так, как это прежде делал Бартоломью. Доктор заметил, что Майкл тоже не сводит глаз с Хэрлинга. Тревожное состояние вице-канцлера не ускользнуло и от проницательного монаха.

Вскоре дверь распахнулась, и Гилберт впихнул в комнату высоченного нескладного слесаря. Взгляд Гарольда сразу же упал на лежавшие на столе замки, и лицо его просияло от удовольствия.

— Э! Падуанские замки! — воскликнул он, — Давненько я не видал этих хитрых штуковин. Можно взглянуть?

— Осторожно! Они отравлены! — закричал Майкл и вскочил, дабы остановить работника.

— Ясное дело, отравлены, — усмехнулся Гарольд, бросив на монаха насмешливый взгляд. — Я же говорю, это падуанские замки. Сделаны на славу. Я так понимаю, господа, вы позвали меня, чтобы я их разобрал?

Канцлер молча кивнул, а Хэрлинг, явно не находивший себе места, принялся грызть ногти. Бартоломью, давно не видевший Гарольда, был поражен тем, что датчанин так свободно изъясняется по-английски. Когда шесть или семь лет назад слесарь прибыл в Кембридж, он объяснялся при помощи нескольких французских слов. Теперь у него было произношение истинного джентльмена, лишенное грубоватого местного акцента.

— Меня обучала настоящая леди, — с гордостью заявил слесарь в ответ на похвалу Бартоломью.

Это заявление лишь усугубило удивление доктора. Какая леди возьмет на себя труд заниматься с неотесанным мужланом? Мгновение спустя ответ сам пришел ему в голову.

— Леди Матильда? — уточнил он.

— Она самая, — подтвердил слесарь, расплывшись в довольной улыбке.

Кембридж слишком маленький город, подумал Бартоломью. Все знакомы друг с другом. Впрочем, де Ветерсет тут же опроверг это утверждение.

— Что за леди Матильда? — осведомился он, нахмурив брови. — Я впервые о ней слышу. Супруга одного из рыцарей, живущих в замке?

— Нет, она живет не в замке, — ответил Бартоломью и поспешил сменить тему, справедливо полагая, что дальнейшие расспросы о леди Матильде могут поставить его в неловкое положение.

— Так что вы скажете об этих замках, мастер Гарольд?

— Они очень старые, — заявил слесарь, натягивая тонкие, но плотные перчатки и разворачивая сверток, в котором хранились крошечные инструменты. Огромной ручищей он бережно поднял один из замков.

— Поглядите, вот этот сломан.

Он указал на лезвие и вытащил его кончиком пальца.

Гилберт и де Ветерсет разразились возгласами ужаса, но слесарь и бровью не повел.

Вооружившись миниатюрными щипчиками, слесарь полностью извлек лезвие наружу. Длина его составляла примерно треть мизинца Бартоломью. Трудно было представить, что столь ничтожный кусочек железа убил человека. Гарольд ловко разобрал замок. Бартоломью, стоя за плечом слесаря, не сводил взгляда с его рук.

Гарольд хмыкнул и осуждающе покачал головой.

— Вы не умеете обращаться с замками, джентльмены, — изрек он. — С того времени, как они были сделаны, никто не удосужился хотя бы раз смазать их маслом. Вам повезло, что эти отравленные штуковины никому не причинили вреда.

Хэрлинг метнул предостерегающий взгляд сначала на Бартоломью, потом на Майкла. Слесарь, всецело занятый работой, ничего не заметил.

— Вот этот особенно хорош, — заявил он. — Лет двадцать — тридцать назад в Италии на такие замки был большой спрос, а сейчас их почти не делают. Редко удается встретить столь искусную работу. Стоят эти замки страсть как дорого. Но тому, кто хочет сберечь свое добро, не жаль раскошелиться.

Подняв голову, Гарольд встретился с холодным взглядом Хэрлинга.

— Эти замки висели на сундуке с университетскими документами, а отнюдь не с сокровищами или золотыми монетами, — процедил вице-канцлер. — Для воров бумаги не представляют ни малейшей ценности.

Гарольд взялся за второй замок.

— Так, — пробормотал он. — Этот устроен малость по-другому. Лезвие выскакивает сзади, а не сверху. Он не так сильно проржавел, как первый, хотя ему тоже досталось.