Нечестная игра

Я моргнул, сердце трижды громко забилось в моей груди, прежде чем я откинул голову назад от смеха.

Док все еще стоял неподвижно и молчал, увлеченный шуткой.

– Ха-ха, – позабавился я, указывая на него, но улыбка быстро исчезла. – Очень смешно. Верю, что ты переезжаешь в Сент-Круа, – пошутил я, качая головой. – Дай угадаю, ради Риты, верно? Вы, ребята, поженитесь и будете жить в раю.

– Черт возьми, Зак, – рассердился Док и, хлопнув по стойке, выпрямился.

Это действие выбило из меня все остатки смеха.

– Это не шутка. Я пытался поговорить с тобой об этом в течение нескольких месяцев, но не знал как. А потом ты начал встречаться с Джеммой и был занят, но я больше не могу ждать. – Он сглотнул, его грудь вздымалась, дыхание становилось тяжелее. – Я уезжаю. Скоро. Перед Новым годом. – Его взгляд опустился на пол. – Прости, не хотел повышать голос. Но… только не превращай мою любовь к Рите в шутку, ладно? Знаю, мы подшучиваем друг над другом, но я вижу ее так же, как ты видишь Джемму, – и мы любим друг друга несколько лет, а не месяцев.

Я не знал, что сказать. Просто смотрел на него, моргая.

– В любом случае, мы устали жить отдельно друг от друга. Я всегда хотел уединиться где-нибудь в тропиках, поэтому долго копил деньги, и… – он вздохнул, проводя рукой по голове. – На самом деле это не имеет значения. Но что действительно важно и что я хотел обсудить с тобой, так это то, что когда я уйду… то оставлю тебе бар. – Он сделал паузу. – Конечно, если ты того хочешь.

Давление в груди стало причинять настоящую боль: гигантский кулак сжимался так сильно, что я чувствовал, как грудная клетка упирается в легкие.

Я заставил себя вздохнуть и моргнуть, пока зрение не прояснилось.

– Я… я не понимаю.

– Ты любишь этот бар, – сказал Док. – Любишь его так же сильно, как и я, и я знаю, что ты бы позаботился о нем. Поэтому хочу оставить его тебе. – Он оттолкнулся от края стойки и подошел ко мне, положив руку на мое плечо. Он подождал, пока я не поднял на него взгляд. – Но только если ты того желаешь. Если этот бар делает тебя счастливым, если ты видишь себя в нем, тогда я с радостью подарю его тебе. Мне не нужны деньги от его продажи. Я копил на него всю свою жизнь, и он не повлиял на мое решение.

Он сглотнул, сжав мое плечо.

– Но, если есть хоть малейший шанс, что ты захочешь заниматься чем-то еще – чем угодно – тренировать, управлять самолетом, отелем, чем угодно, тогда я продам этот бар и помогу тебе начать осуществление своей мечты.

Я покачал головой, снова моргая, но почему-то зрение все еще было затуманено.

– Нет, нет, ты не можешь этого сделать. Ты не можешь продать этот бар. Ты не можешь отдать мне деньги от продажи этого бара.

– Могу, – твердо заявил он. – И сделаю это, если ты хочешь.

Я по-прежнему качал головой, и Док вздохнул, выводя меня из-за барной стойки и усаживая на один из барных стульев. Он сел рядом, и какое-то мгновение мы просто молчали.

– Знаю, что прошу много, – сказал он. – Но мне хочется переехать. Понимаешь? Я прожил в Чикаго всю свою жизнь и пережил зимы. – Он засмеялся, его глаза заблестели. – Я хочу открыть небольшой пляжный бар, в который могли бы приходить туристы или в котором местные жители могли бы найти приют. Хочу засыпать на пляже и проводить послеобеденное время за чтением в гамаке. Хочу целовать женщину, которую любил на расстоянии, в любое время, когда захочу, черт возьми. Хочу порыбачить, – сказал он, вскидывая руки. – Ту рыбу, которую действительно можно есть, а не эту зараженную озерную, которую ловил в Мичигане всю свою жизнь.

Я усмехнулся, но в груди все еще болело, а в горле в тот момент пересохло.

– И хочу подарить тебе этот бар, – произнес он, понизив голос и встретившись со мной взглядом. – Если ты действительно того хочешь. А если нет, тогда я продам его и помогу тебе получить все, что пожелаешь.

– Но…

– Нет, это не подлежит обсуждению, – отрезал он, нахмурив брови. – Я серьезно. Ты мне как сын, Зак.

Его голос надломился, глаза наполнились слезами, и мне пришлось поднять взгляд к потолку, чтобы сдержать собственные слезы.

– Ты привнес свет в мою жизнь, когда появился в ней, даже несмотря на то, что был огромной занозой в заднице.

Я засмеялся, и Док тоже, вновь сжав мое плечо.

– Ты перевернул этот бар с ног на голову. Ты снова дал ему жизнь, снова дал мне жизнь – цель. И ты пожертвовал всем ради меня, ради своей семьи. – Он кивнул мне, как гордый отец; его глаза все еще блестели. – Пришло время нам отплатить тебе тем же. Тебе пора начать жить своей жизнью, Зак.

Я не знал, что ответить, а Док не хотел, чтобы я говорил – не сегодня. Он заставил меня пообещать, что я пойду домой и обдумаю его предложение в течение следующих двух недель, а затем сообщу о своем решении. Затем он отправил меня домой пораньше, сказав, что позаботится о последних пунктах списка дел.

Я шел к своей машине, не прикрываясь от дождя. Чувствовал оцепенение, и, возможно, часть меня надеялась, что ледяной дождь каким-то образом разбудит меня, что он каким-то образом даст ответы на все вопросы, которые крутились в голове.