Нечестная игра. На что ты готов пойти ради успеха своего ребенка

Она посмотрела на темную кухню. Часы на духовке показывали 2:12 утра. Мысли Роуз вернулись к тяжелому разговору с Азрой, к беспокойству Бека насчет темпа развития близнецов, к досаде Азры на ее милых мальчиков и раздражающих подруг. Работа на медицинском факультете научила Роуз высоко ценить здоровье Эммы Кью, хотя среди этих вечных родительских волнений насчет достижений и баллов, среди некорректных, но неизбежных сравнений своего ребенка с другими, все они порой так легко забывали о том, как им повезло.

Женщина бросила последний взгляд на экран, а потом закрыла ноутбук и прокралась в комнату Эммы Кью, чтобы перед сном полюбоваться ею и мягко поцеловать в лоб. Комплекс вины выжившего, воплощенный в ее дочери. Каждый вечер Роуз возвращалась домой из лаборатории, от мышиных мозгов и секвенатора нового поколения, и пылким шепотом благословляла (хоть и не была религиозна) здоровый и благополучно развивающийся мозг своей единственной дочери.

18. Ксандер

– Проблема в том, – сказал мистер Эйкер, почесывая покрытую перхотью голову, – что ты занимаешься, строго говоря, не наукой.

– Я занимаюсь вопросами вероятности, мистер Эйкер. А это математика.

– Да, но результаты видишь только ты. Понимаешь?

– Не совсем.

До недавнего времени Ксандер работал над биомолекулярным составом продуктов секреции и выделений паука Dysdera crocata. Изучал информацию по клеткам, разбирался с генетикой, немного препарировал. Мистер Эйкер даже узнавал в университете, можно ли Ксандеру провести кое-какие опыты с ядом паука на мышах.

А потом, две недели назад, Ксандеру наскучил биомолекулярный состав продуктов секреции и выделений паука Dysdera crocata. Так что он поменял тему проекта. С этого момента работать ему стало куда интереснее. Теперь он занимался законами вероятности и шахматами, уравнениями, которые объясняли, что, почему и как происходит на игровом поле и как просчитать множество комбинаций фигур и ходов.

Ксандер смотрел на формулы и цифры на своей распечатке. Исследовать эту тему было куда проще, но зато куда сложнее удовлетворительно подтвердить правильность выводов. Но он осилил эту задачу, и теперь доказательства и расчеты виделись Ксандеру даже более сногсшибательными, чем раньше.

Например, предложенное Харди оценочное минимальное количество неповторяющихся шахматных партий: 101 050

Или уравнение Шеннона для вычисления возможных позиций:

P (40) ≈ 64! ≈ 10⁴³

(32!) (8!)2 (2!)6

Конечно, это только если брать в расчет любую возможную игру с любым возможным сочетанием дебютов, защит, ходов и развязок. Но даже всего после четырех ходов количество возможных позиций (по оценке, сделанной Флаем Сен-Мари в 1903 году) составляет 71 852. Когда Ксандер впервые наткнулся на этот факт, он засомневался в правильности оценки, но он ее сам проверил, и она оказалась справедлива.

– Ладно, попробую объяснить по-другому. – Мистер Эйкер сложил руки на груди. – Я достаточно хорошо играю в шахматы, так? Я могу продержаться против тебя дольше всех в «Одиссее». Согласен?

– Подтверждаю. Вы даже один раз у меня выиграли.

На мгновение мистер Эйкер улыбнулся.

– Но в жюри Научной ярмарки будут сидеть люди, которые играют даже хуже меня. Поэтому все эти таблицы и схемы, граф Шерхан или как его…

– Граф Шрикханде, – поправил Ксандер.

– Все это будет выше понимания любого из членов жюри. Ясно тебе?

Ксандер молчал.

– А вот тема, над которой ты работал пару недель назад – генетика, коллаген, – вот это интересно. Этот проект легко победит на уровне школьных округов, пройдет на уровень штата, может быть, даже на уровень страны. Так что давай лучше вернемся к Dysdera crocata, посмотрим, получится ли у тебя придумать еще подтемы?

– Почему вам так нравится этот проект про пауков?

– Потому что он простой, Ксандер. Его смысл понятен с первого взгляда. Этот проект изящный, наполненный, несомненно, умный, но, что самое важное, он простой.

– Я понял.

– Отлично.

Мистер Эйкер встал и пошел пообщаться с одноклассницей Ксандера, у которой был проект о загрязнении ручьев в Кристале. «О боже, как интересно». Ксандер смотрел на мистера Эйкера. Мальчик не разозлился, просто расстроился. Мистер Эйкер был хороший дядька, а злиться из-за всякой ерунды, как это делала Тесса, было бы идиотской тратой времени.

Ксандер посмотрел на свои схемы и графики, на четыре страницы расчетов. Одним движением он сгреб их, смял в комок и бросил в урну возле стола мистера Эйкера.

Вжух. Получай, Леброн.

Ничего страшного. Ксандер и так запомнил все наизусть. Но все же…

Оставшуюся часть естествознания он пялился в окно, уложив голову на тыльную сторону ладони и пытаясь убедить себя, что ему все равно. Чего Ксандер терпеть не мог, так это простоты.

19. Чайнья