Нечисть, нежить, нелюдь

– Мне нравится, что ты сказала «нас». – Вит поднес свою руку к моему лицу и приподнял мой подбородок, вынуждая смотреть ему в глаза. – Но должен разочаровать. Эта песня будет не о тебе и не обо мне. Песня, что скоро сложат менестрели, будет сказанием о…

– Михее, – догадалась я.

– Да, а мы будем всего лишь сподвижниками благородного героя.

– Вот и слава Эолу, – совершенно искренне ответила, обхватила пальцы Вита и отвела от своего лица. Этот простой жест причинил чернокнижнику боль. И я ее почувствовала. – Но что теперь, когда песня закончена? Когда последние куплеты допели без меня? Кишинт и Оле поженятся, Михей и Рион уедут учиться, а я? Учеба мне не грозит, я не маг. Замужество…

– Продолжай, мне уже интересно.

– Замужество не для таких, как я. Даже твой отец, увидев меня, ушел «готовить» твою матушку. Она ждет родовитую невестку.

– Она знает об особенностях нашей крови и смирится. Дед, например, женился на учительнице из пансиона.

– Ты переплюнул их всех, притащил домой помойную кошку.

– Мою помойную кошку.

– Вит…

– Айка…

Я отступила, отпустив его руку.

– Не надо, – попросил Вит.

– Ничего не получится, – все-таки не выдержала я. – Даже если ты попробуешь запереть меня в этой башне.

– Не запру. Если дашь мне шанс. Шанс – это все, чего я прошу.

– Но боги…

– Плевать мне на богов. – Мужчина шагнул ко мне. – Они могут делать все, что пожелают. Я хочу поговорить о нас. Хочу знать, прежде чем выйду из этой комнаты, есть ли у нас шанс: у тебя и у меня?

Я хотела отвернуться, но он не дал, опять повернул лицо за подбородок.

– Когда ты смотришь на мои руки, твое лицо искажается. Ты вспоминаешь ту предрассветную улицу и блеск стали. – Я дернулась, но он держал крепко. – Знаю, потому что и сам все время вспоминаю об этом и гадаю, можно ли было поступить иначе.

– Нельзя, – прошептала я.

– Нельзя, – шепотом ответил Вит, склоняясь к моему лицу. – Ты не можешь забыть. Не можешь простить. А можешь ли понять?

– Я понимаю.

Мужчина закрыл глаза, и меня коснулось испытанное им облегчение, словно это чувство было чем-то осязаемым, чем-то, похожим на ветер, что теряется в листве.

– Уже легче. – Его губы замерли прямо напротив моих. – Выходит, ты можешь доверить мне свою смерть, но не можешь доверить жизнь?

– Я не хочу думать об этом, – ответила чистую правду.

– А придется. – Вит легонько коснулся моих губ, и кошка заурчала. – Я не отстану от тебя, пока ты не дашь мне ответ.

– Видимо, придется, – прошептала, заметив, что сама тянусь к его губам, чтобы еще раз ощутить их сладость. – А ты не боишься, что ответ будет отрицательный?

– Не боюсь. Я в ужасе. – Мужские руки легли мне на талию.

– Врешь, – прошептала я.

– Вру, – согласился чернокнижник. – Мы слишком хорошо чувствуем друг друга, чтобы врать. Итак…

– Я дам тебе шанс. – Вит зарычал и с жадностью приник к моим губам, прижимаясь всем телом, которое говорило куда больше любых слов. – Но… – Я едва нашла в себе силы, чтобы отстраниться. – Но я отправлю весточку бабушке.

– Уже, – прорычал он, наклоняясь.

– Скорее всего, она захочет приехать.

– В Темном Кряже всегда будут рады умелой травнице.

– А еще ты дашь мне свободу. Я не буду жить в этой комнате, ожидая твоего прихода по ночам… – Вит снова зарычал, на этот раз от разочарования. – И… если ты снова захочешь убить меня, ты сделаешь это не из-за спины…

– А-ка, – прошептал мужчина севшим голосом, но я не дала ему договорить, положила пальцы на губы – какими же мягкими они мне показались!

– Не из-за спины, а так, как сейчас. Лицом к лицу. Я хочу видеть твои глаза, если… если…

«Если крышка, положенная Михеем на бездонный колодец алчности, слетит», – мысленно закончила я, но вслух продолжить не смогла. Подавилась жалостью к себе. И на миг сама себе показалась такой маленькой, такой несчастной, как в тот раз, когда хлебнула медовухи из кувшина.

– Даю слово, – прошептал Вит. – И еще даю это. – Его рука накрыла мою, ладонь кольнула магия, кожу обожгло металлическим холодом. Я опустила голову и увидела в руке нож Вита. От неожиданности пальцы разжались, и оружие тут же исчезло. Растворилось в воздухе.

– Но… но… Что это? Артефакт?

– Нет. Это родовой клинок. Теперь он твой. Я знал, что ты его перетянешь, едва коснувшись. Теперь, если я буду вот так же стоять напротив тебя, а ты увидишь в моих глазах приговор, будь добра, не медли. Я не хочу снова искать притвору.

– Притвору! – зарычала я, отстраняясь. – Она будет искать тебя! Будет мстить! Придет сюда и…

– Да ради Рэга, пусть приходит. За нее, между прочим, деньги заплачены.

– Пусть только попробует. – Я вдруг поймала себя на том, что рычу. Рычу прямо в смеющееся лицо Вита. Похоже, я уже дала ему ответ, даже не заметив этого.

А боги?

Боги пусть смотрят. Говорят, это приятно – смотреть на дело рук своих.

Ярославль

Июль 2018