Нечистая, неведомая и крестная сила. Крылатые слова

Для «конной мольбы» в некоторых местностях (Вологодской, Костромской, Новгородской губерний) существуют особые деревянные часовни, нарочито предназначенные для чествования мучеников в заветный их день. Некоторые часовни находятся в значительном удалении от сел, на лесных полянах (как, например, в лесах вологодских и ветлужских) и стоят в течение всего года совершенно забытыми, а на праздник мучеников привлекают поразительное многолюдство и получают особое оживление. После торжественной обедни крестьяне – кто верхом, кто пешком, кто в телеге – отправляются, по местному выражению, «к пиву». Лошадей набирается так много, что поляна перед часовней сплошь покрывается ими. За версту от часовни раскинулось ровное поле, где по окончании молебствия начинаются скачки (новое доказательство древности лошадиного праздника, а равно и того, что самые часовни представляют позднейшие сооружения, освятившие собою места древних игрищ). С постройкой одной из таких часовен в ветлужских лесах предание связывает явление иконы святых мучеников при источнике из горы (лет триста тому назад). Из часовни впоследствии образовалась церковь, стоящая одиноко в темном лесу, в семнадцати верстах от жилья. «За сто верст, – свидетельствует корреспондент, – со всех сторон съезжаются сюда служить водосвятный молебен после обедни, а также и после того, как все верхом по три раза успеют объехать кругом церкви. Священник выносит крест со святою водой, благословляет крестом и все время кропит, причем каждый проводящий мимо него лошадей старается о том, чтобы хотя одна капля святой воды попала на лошадь. Как только все объехали, священник осенит крестом и скажет: „С Богом“, – тогда все разъезжаются по домам».

Обычные скачки на лошадях вперегонку (отчего кое-где и самый праздник получает название «скакалки») сохранились далеко не везде. Даже в той же Вологодской губернии (в Вельском уезде) «фролят» только любители из взрослых, т. е. скачут вперегонку в первое воскресенье, следующее за Петровым днем. Оно называется «конною мольбой» именно потому, что в этот день установлено молебствие о лошадях, и каждый хозяин приводит на площадь если не всех, то по крайней мере одну лошадь. Зато повсюду установлено общим и неизменным правилом кормить в этот день лошадей в полную сыть и ни в каком случае на них не работать (даже на скачках седлать лошадей не принято). Во всяком случае, «Фролы» или, по крайней мере, самый день праздника отличается в деревне особым торжеством, в лесных же губерниях этот день замечателен по обилию яств и питей. Избы к тому времени чисто вымыты, хозяева принаряжены, пива наварено вдосталь, гости не спесивы, а потому и пир легко и скоро идет в гору и доходит до тех криков, когда все галдят и никто друг друга не слушает, и даже до беспричинной ссоры и кровавой драки. «На Фролах» дают себе волю выпить лишнее и женщины, что составляет исключение, сравнительно с прочими деревенскими праздниками. Это особенно заметно в вологодских краях: «Мужики, которые любят винцо, пьют очень мало, даже некоторые совсем отказываются, зато уж бабы пьют за себя и за мужиков, бабы и старухи уже поздно вечером еле плетутся домой».

И на этот раз, как при чествовании Власия, в стройный однообразный ряд обрядов христианского молитвенного чествования святых Флора и Лавра врывается кое-где, как осколок доисторической веры, обряд нелепых жертвоприношений, подобный тому, который замечен был в Пермской губернии и так описан самовидцем: «На вспаханном под пар поле, сплошь усеянном народом, лежат в крови и корчатся в предсмертных судорогах голов до двадцати животных, издающих душераздирающие стоны и хрипение. Вот ведут на веревке к „жертвенному полю“ молодого бычка. На него набрасывается с криком и шумом толпа народа, и через момент несчастное животное лежит уже распростертым на земле, придавленное толпой жертвователей. А в это время проходит жрец конца XIX века с невозможно тупым ножом и начинает пилить животному горло. Процесс пиления продолжается не менее четверти часа. Помощники жреца тотчас же приступают к потрошению. Таким образом, ко времени, когда у животного будет окончательно перерезано горло, с него успеют содрать всю шкуру и отрезать ноги. Затем начинается жаренье животных на кострах. Около двух часов ночи раздается удар в колокол, возвещающий, что жертвенное кушанье поспело, и толпа набрасывается на горячее мясо с криком и дракою, причем большинство желает получить мясо ради его „особо освященного свойства“. Обряд этот и пиршество под общим именем „скотского праздника“ совершается не иначе как в день Флора и Лавра». «Не ирония ли это судьбы, – справедливо замечают в газете „Уральская жизнь“, сообщившей об этом событии, – что подобное медленное истязание животных происходит в скотский праздник?»

XXIV. Никола Вешний