Нечто в воде

Я поворачиваюсь к океану, к сумасшедшему ветру, к бушующей бездне и кричу: каждой клеточкой своего существа. Выкрикиваю свое отчаяние от того, что происходит сейчас с Марком, что случилось с Алексой, кричу за ее умершую мать, за свою маму, за будущее Марка, за наше с ним будущее, за себя. Кричу, пока не заканчивается дыхание. Марк молча смотрит на меня сквозь грозу. Я не могу понять, о чем он думает. Он делает несколько шагов, словно хочет уйти, и вдруг резко разворачивается и кричит – протяжно, громко, в хлещущий дождь и туман. Все его сухожилия и мышцы напряжены, он бросает боевой клич в лицо неизвестности. Ветер ревет в ответ.

12. Нечто в воде

Суббота, 10 сентября

К рассвету шторм унимается.

Мы просыпаемся у себя в номере от привычно тихого стука обслуги. О вчерашней грозе напоминают лишь пальмовые ветви, тут и там проплывающие по заливу, и наши сорванные голоса.

Я уже много лет так хорошо не высыпалась. После завтрака Марк отправляется переговорить с инструктором по дайвингу – хочет выяснить, можем ли мы понырять после обеда самостоятельно. Похоже, они с этим инструктором неплохо спелись, так что я поручаю переговоры Марку и остаюсь в номере.

Я обещаю мужу, что не буду работать, но как только за ним закрывается дверь, хватаюсь за ноутбук. В ящике куча писем, в основном поздравления со свадьбой. Меня интересуют другие письма, связанные с работой, с моим проектом. Вот оно: письмо из тюрьмы Холлоуэй насчет Холли. Оказывается, дату ее освобождения перенесли на двенадцатое сентября. То есть на послезавтра. Черт. Предполагалось, что Холли выйдет на свободу только после нашего возвращения.

Быстро отправляю письма Филу, оператору, и Дункану, звукорежиссеру; придется поехать к Холли, как только я вернусь. Не лучший вариант, но нужно записать интервью как можно скорее после ее выхода из тюрьмы. Заодно я напоминаю им о датах съемки Алексы. Она освобождается через несколько дней после моего возвращения, и времени на подготовку будет чуть больше.

Я нахожу еще одно письмо, на этот раз из тюрьмы Пентонвиль. Стала известна дата освобождения Эдди. Интервью с ним можно провести через неделю после нашего возвращения.

Неожиданно раздается стук в дверь. Странно: у Марка есть ключ, почему он стучит? Наверное, что-то задумал. Я с улыбкой направляюсь к двери и торжественно ее распахиваю.

За дверью, улыбаясь, стоит миниатюрная полинезийка.

– Особый подарок. Ты бери! – сияет она, глядя на меня, и протягивает запотевшее ведерко со льдом, из которого торчит бутылка очень дорогого с виду шампанского.

– Ой, нет, простите, мы не заказывали… – начинаю я, но она лукаво качает кудрявой головкой.

– Для тебя. Особый подарок. От друга. На свадьбу! Да! – улыбается девушка.

Вот оно что! В принципе, логично. Такой подарок могли прислать Фред с Нэнси. А может, Каро?

Туземка кивает, приглашая меня забрать ведерко, а я непонятно зачем кланяюсь, прежде чем принять подарок. Наверное, это подсознательное проявление уважения к чужой культуре. Да, меня хоть из дома не выпускай. Она хихикает, машет ладошкой и семенит обратно к основному корпусу.

В номере я осторожно ставлю ведерко на стеклянный журнальный столик. По бокам стекают капли конденсата. Изо льда торчит открытка.

Миссис Эрин Робертс,

поздравляю с бракосочетанием, золотце. Взял на себя смелость отправить тебе скромный подарок. Неплохой «Дом Периньон» 2006 года. Любимое шампанское моей жены. Бог свидетель, мы с ней не всегда и не во всем соглашались, но во вкусе ей не откажешь. В конце концов, она ведь выбрала меня. Так или иначе, желаю вам обоим самого наилучшего, ныне и впредь. Смотри, чтобы он хорошо себя вел. Всего наилучшего, милочка.

Да, и прости за тот разговор, я не имел возможности говорить свободно. Надеюсь, скоро мы с тобой поболтаем без помех.

Я слышал, тебе уже сообщили дату моего освобождения. Так что все идет по плану. С нетерпением жду встречи через две недели, а пока не смею больше отнимать твое время. Иди позагорай под чудесным солнышком.

С наилучшими пожеланиями,

Эдди Бишоп