Нечто в воде

– Никто никого не ищет, Эрин. Они не смогут. И зачем, если нас считают мертвыми? Милая, дело в другом. Меня больше беспокоит расследование СО-пятнадцать. Так называемый Патрик почти наверняка человек Фостера. Подумай сама: имей Патрик отношение к сумке, полиция давно заметила бы, что он ошивается поблизости, разве нет?

Я молча киваю. Он прав, старший инспектор Фостер в некотором роде может стать нашей страховкой. Марк нежно целует меня в лоб и ведет к постели. Мы снова вместе. Трещина затягивается.

Лежа в кровати, я продолжаю размышлять. Не факт, что полиция обнаружит слежку за мной. У них под носом радикалы переманили на свою сторону беззащитную девушку. Они не заметили, что Эдди сунул нос в мою жизнь. Очень уж многого они не видят.

30. Третье интервью

Суббота, 24 сентября

В комнате для допросов собачий холод, от моей чашки с кофе поднимается пар. Сентябрь выдался просто арктический. Пентонвильский охранник выглядит как персонаж массовки из сериала «Ти Джей Хукер» [41]: десять процентов составляет шляпа, а девяносто – бочкообразная грудь. Возможно, я к нему несправедлива. Он сегодня явно в лучшей форме, чем я – сонная, измученная, словно так и не пришла в себя после резкой смены часовых поясов и климата. Я вспоминаю небо над Бора-Бора, свое нагретое тело, впитывающее солнце, ясные жаркие дни.

Надеюсь, я все же скоро проснусь. А если нет? Что, если я такой и останусь и моя жизнь пройдет в полусне? Марк сейчас где-то там, на холоде, бродит по оживленным улицам Лондона в поисках помещения под офис для новой фирмы. Похоже, его мечты воплощаются в жизнь. Сегодня он встречается с Гектором у нотариуса, чтобы подписать какие-то бумаги. Все складывается очень многообещающе.

В кармане трясется телефон. Я отклоняю звонок. Это наверняка Фил. Его взбесило мое решение убрать из фильма Холли; я написала ему об этом сегодня с утра, и он звонил уже трижды. И еще я пропустила звонок от Фреда, который хочет просмотреть мои записи. Ему интересно. Нечасто режиссер, получивший премию Британской академии кино и телевизионных искусств и номинированный на «Оскар», проявляет интерес к дебютным фильмам вроде моего, но вот вам семейственность. Хотя, если подумать, не совсем: мы ведь не родственники. Он всего лишь устроил меня на первую работу, я умудрилась ее не провалить, и с тех пор Фред следит за моим творчеством. К тому же он вел меня к алтарю. Я с радостью предоставила бы ему записи, но большую их часть заграбастал СО‑15. Объяснять это ему сейчас некогда.

В коридоре раздается сигнал открытия камеры. В отличие от Холлоуэя, здесь нет двери, только арка, ведущая прямо в коридор. Меня передергивает от вида грязно-белых тюремных стен, и я приказываю себе не раскисать. Бывает хуже.

Второй гудок. Я поднимаю глаза и вижу в арке Эдди Бишопа, красивого мужчину шестидесяти девяти лет. Он идет по скрипучему линолеуму коридора в сопровождении еще одного охранника.

Простой серый спортивный костюм из грубой шерсти, как у всех заключенных, смотрится на Эдди совсем иначе. С тем же успехом он мог бы надеть безупречный костюм-тройку, какой я видела на бесчисленных фотографиях в его досье. Он излучает властность. Хотя, возможно, я фантазирую, потому что знаю его историю.

Эдди похож на Кэри Гранта [42], вышедшего из лондонского простонародья, и одному богу известно, как он умудрился сохранить такой загар в тюрьме. Заметив меня, Эдди улыбается. Почему лидеры преступного мира всегда столь обаятельны? Видимо, без привлекательной внешности тебе не сойдут с рук твои преступления и тебя будут называть просто бандитом.

Он выдвигает стул и садится. Мы наконец-то встретились: я и Эдди Бишоп.

Мы расплываемся в улыбках. Идиллию нарушает «Ти Джей Хукер».

– Все в норме, Эдди? Что-нибудь нужно? Воды? – дружеским тоном произносит он.

Мы все тут друзья. Эдди оборачивается – медленным, кошачьим движением – и бодро отвечает:

– Не-а, Джимми. Все отлично, спасибо большое.

Сегодня хороший день.

– Без проблем. Просто крикни, если что-то понадобится. – Он оглядывается на другого охранника, того, что привел Эдди, и кивает. Оба проходят через арку в коридор.

– Мы будем в конце коридора, в комнате отдыха, – обращается Джимми к Эдди, не ко мне, после чего оба исчезают из виду, поскрипывая подошвами по линолеуму.

Это потрясает меня до глубины души. Почему они уходят? Я ведь даже еще не включила камеру! Странно. Меня не предупреждали, что я останусь наедине с Эдди Бишопом.

Я задумываюсь, стоит ли пугаться. Вспоминаю о сообщениях на автоответчике. Эдди убил множество людей или приказал убить. Есть истории – целые тома – о пытках, похищениях, нападениях и прочих ужасах, что творили банда Ричардсонов и Эдди на протяжении сорока лет. Современные легенды. Разумеется, доказать ничего невозможно – ни улик, ни свидетелей.