Неделя: Истории Данкелбурга

Звуки шагов гулко звучат в замкнутом пространстве. Словно акула, вокруг меня кружит палач.

Я стою на коленях. На ногах наручники, на руках тоже. Руки заведены назад. За спиной чувствуется какой-то вертикальный шест, к которому я прикован.

– Рад, что ты очнулся!

– Где мы? – пробормотал я разбитыми губами. Меня, очевидно, приложили разок.

– «Хентиаменти Корпорэйшн», заброшенный завод, – охотно ответил Дойл, – Мы находимся в развороченном туалете. Специально оборудовали его под комнату для пыток.

– Завод должны охранять…

– И его охраняют, – согласно пролепетал бандит, – Наши люди. Просто дело в том, что компания принадлежит нам!

Вот так? Эти люди настолько богаты и влиятельны? Я, чёрт возьми, недооценил их. Мне всё время представлялись немытые головорезы, грабящие банки…

Тут из-за спины вышел Дойл, и я смог его рассмотреть. Это светловолосый молодой пижон с ехидной ухмылкой и невиданной самоуверенностью в глазах. Тонкие черты лица, весь из себя такой аристократ… Чёрные джинсы, ремень в заклёпках и обтягивающий свитер с буквой Н на груди. Рукава закатаны по локоть.

– Дойл, – представился блондин, – Скотт Дойл. А ты же ведь Эрне Рафт? Рад знакомству!

Он протянул мне руку и тут же ухмыльнулся. Его позабавило то, что я не могу пожать его ладонь. Настоящий псих…

К сожалению, он непредсказуем.

– Итак, Эрне, – запустив руки в карманы, Скотт продолжил ходить вокруг, – Ты же сам понимаешь, что встал нам костью поперёк горла. Сам посуди, мы подкупаем полицейских, сразу трёх, а ты всё слышишь. Там даже назывались имена! Оплошность, конечно, с нашей стороны, но она тебя не спасает. Ты нам мешаешь, Эрне… Тебя можно было бы просто убить, но… Тут мы сталкиваемся со следующими моментами: во-первых, тебя спасает человек, принадлежность которого к клану Фуокозо не вызывает сомнений, он же, по всей видимости, вооружает тебя «Грасс Сиером 280». Скажи мне, Эрне, ты же ведь не входишь в состав мафии?

– Нет, меня спасли случайно…

– Зачем мафии тебя вообще спасать?

– Он сказал, что сделал это назло вам, на меня ему было вообще плевать! И пистолет он мне дал просто так, внезапно сподобился…

– А куда он поехал? Вспоминай, Эрне, это может быть важно…

Я помню. Одноглазый обмолвился. Придётся его сдать…

– Он сказал о какой-то свалке на западе, собирался навестить какого-то Джека, чтобы тот помог избавиться от машины…

– Неплохо! Ты правильно делаешь, что говоришь правду. Здесь я тебе верю. А вот что ты скажешь об убийстве наших людей на улице Милтвестрабе? Двое получили пулю, ещё двое убиты током… А наш ненаглядный Ганс стал слаб на ухо после удара электричеством. У тебя четыре наших скальпа…

– Это была самооборона! – выкрикнул я в ответ, – Я что, должен был сложить руки и дать им меня схватить? Нечего мне рассказывать, что я их прикончил, и это было нечестно!

– Да, это было честно, – согласился со мной Дойл, – И когда Роман бил тебя, лежащего без сознания, по лицу, это тоже было честно. Ты же разбил об его голову бутылку, пнул ногой да ещё и выбросил его товарища в окно! Он, кстати, в больнице, поправится нескоро…

– Мне плевать, – брякнул я.

Ухмыльнувшись, Скотт остановился на секунду и тут же продолжил шаг, снова оказавшись передо мной.

– А давай я выйду и приглашу сюда Романа! – весело произнёс он, кривляясь, как клоун, – Уверен, ты тут же передумаешь плевать на него, Эрне! Но да ладно. После всего случившегося мы всё равно тебя уберём, но только нам нужно знать: кому ты рассказал о случившемся?

– Я никому не болтал?

– Совсем никому? – переспросил блондин, напустив картинного недоумения.

– Да, если бы я и стал всё рассказывать, то сразу полиции!

– Это верно. Но тут я обнаруживаю странную находку… Сиреневая лента с надписью «Эрне от Катарины», что была привязана к твоей руке. Это твоя девушка?

Та самая лента, которой была оплетена брошенная из зала розочка. Я совсем забыл и про неё, и про, собственно, розочку…

– Нет, это просто поклонница. Я её не знаю…

– Просто поклонница повязала тебе на руку ленту?

– Ленту я повязал сам. Она оплетала цветок. Я уже и не помню, зачем это сделал…

– Ты врёшь.

– Да нет же! – взревел я, – Понятия не имею, кто такая эта Катарина!

Какое-то время висела тишина, гнетущая такая и зловещая. Затем Скотт снова заговорил:

– Мартин, раздобыть список пришедших на спектакль можно будет?

– В Центральный Театр билеты именные, – раздался басистый голос из темноты, – Если она брала на своё имя, мы её без труда вычислим.

– Хорошо, Мартин, – Дойл довольно кивнул, – Слышал, Эрне? Кем бы ни была эта Катарина, мы её найдём и расспросим. А ты больше не нужен.

С этими словами он выхватил из кармана джинсов револьвер. Его дуло нацелилось мне в лоб. Чем отличается револьвер с точки зрения палачи и с точки зрения жертвы? Для жертвы барабан вращается по часовой стрелке, а для палача – против…

Не стоит верить, что перед смертью люди вспоминают всю свою жизнь – люди начинают думать о всяких глупостях.

Тяжёлая свинцовая пуля прошила мне голову…

Ваш покорный слуга, Эрне.

Пятница, 3:20