Неделя холодных отношений

У Татаринова всегда была изумительная акустика рта. В первые же их домашние дни, когда он принимался хлебать горячие густые щи или грызть тыквенные семечки, то шумы, исходящие от этих процессов, казались Софье на удивление громкими, сочными и по-поросячьи впечатляющими….

Николай Дмитриевич вытер салфеткой рот и высморкался в клетчатый платок.

– Ева отказывается от свадьбы.

– Чего?!!

– Говорит, что у Вадима есть другие женщины, и она про них знает.

– Кого это она знает?

Трёхходовка с жертвой ладьи была очень интригующей, и Николай Дмитриевич не желать тратить время на посторонние подробные объяснения.

– О деталях не рассказывала…

Со стопкой грязных тарелок в руках Софья присела на мягкий подлокотник бархатного кресла.

«Что она ещё задумала, эта взбалмошная эгоистичная девчонка?!».

Софья и с самого начала была против свадьбы Евы и Вадима, и потом, иногда посещая офис агентства, колко комментировала различные упоминания о предстоящем торжественном мероприятии.

Ева на это фыркала, злилась, Вадим пару раз орал на неё, зачем, мол, она суётся не в своё дело; что посторонние мнения их не интересуют, ну, и всё такое же подобное…. Пока не дошёл до прямых угроз. На прошлой неделе Вадим открытым текстом обещал устроить Софье гигантскую пакость, если она не оставит в покое его и Еву. У Вадима это вполне могло получиться. И вот…. Ева сама ставит крест на своей свадьбе. Почему? Она что-то знает?

– Милый, ты ничего не слышал о Никитине и о его сыне? Они не вернулись ещё из своего глупого леса?

Николай Дмитриевич воздержался ставить слона на выбранную с таким трудом позицию.

Помедлил, обернулся, маленькими внимательными глазками взглянул снизу вверх на стоявшую за его плечом жену.

– А эта тема ещё зачем? Тебе этот бродяга по-прежнему интересен?

– Да не волнуйся ты! Успокойся.

Софья поцеловала мужа в макушку.

– Я ведь просто так о нём спросила. По старой памяти.

– Ладно…. Дай мне яблоко. Нет, другое, красное. Спасибо.

Пять лет назад выбор был за ней.

Тогда в той компании, как-то нечаянно выделившейся в толпе присутствующих на открытии нового театрального сезона в их городе, присутствовали трое моряков.

Трое бывших капитанов….

Все в годах, все без жён.

Правда, богатого Ефима уже и в те дни держала под руку жилистая и громогласная Валентина, но эта научная дама, в случае чего, не смогла бы выдержать правильной конкуренции….

Партнёр Ефима по бизнесу, солидный вдовец Николай Татаринов был в ударе, много шутил, вкусно ел бутерброды и интересно рассказывал о своей маленькой чудесной дочке.

Ещё один моряк, белозубый, весёлый, заметно моложе двух своих приятелей, казался ей нищим и лёгким. И, что её уж совсем не устраивало, он был проницательным до пренебрежения….

Правда, с тем голубоглазым весельчаком она ещё успела до замужества немного пошалить, даже влюбиться в него…

Капитан Глеб Никитин знал толк в женщинах, но именно это обстоятельство все её планы и разрушило.

Он смеялся так безжалостно, когда говорил, что она актриса по жизни, причём плохая и нечестная….

Софья отвернулась к зеркалу, чтобы взять очередную баночку с кремом.

За её спиной раздавались звуки еды.

Николай Дмитриевич ритмично употреблял вкусное яблоко. За каждым его хрустким откусом следовало сочное шмыганье носом.

«Наверно яблоко я дала ему очень жесткое».

– Николенька, давай купим мне другую машину, а то эту мою, старую, уже обсуждают в обществе. Неприлично столько времени на одной и той же машине ездить…

– Сегодня ровно восемь месяцев, как ты оформила «Тойоту» в салоне.

Нахмурив брови, её муж переживал только по поводу предстоящего некрасивого варианта рокировки белыми.

Прошуршав мимо неплотно запахнутым халатом, Софья принесла из столовой и поставила перед ним тарелку с ломтиками сухого копчёного мяса и дольками дыни.

– Ну, Николенька, ну, пожалуйста…. Нехорошо ведь, когда твои знакомые пальцем в городе на меня тычут, сплетничают про наши старые машины. Правда, же?

– Хорошо. Какую ты хочешь?

– Ой! Люблю, ты самый лучший!

Телевизор рассказывал что-то правильное и важное про домашних адвокатов.

Совсем не мешая мужу, Софья поставила новый французский фильм, посмотрела его немного, позвонила друзьям, затем поговорила о делах с одной своей очень хорошей заказчицей.

– Тебе не кажется, что в комнате немного душновато? Может проветрить, Николенька? Тебя не продует?

– Не надо.

Она присела в удобное креслице около стола. Одной рукой мягко отвела от его глаз сложенный пополам журнал, другую положила на край шахматной доски.

– Поговори со мной…. Чего ты сегодня всё молчишь и молчишь? Голова у тебя не болит? Может, температурку ещё раз померяем?

Вздохнув, Николай Дмитриевич выпрямился в кресле, притиснулся плечами к его скрипучей кожаной обивке. Через стёклышки домашних очков устало посмотрел на жену.

– Ну?

Софья признательно улыбнулась, поправила ворот его толстой пижамы, чуть привстала, пытаясь подставить свои губы для поцелуя.

– Ну? И о чём же ты хочешь со мной говорить?

Как внезапный сквозняк пронёсся над пушистыми коврами….

Она сразу же таинственно усмехнулась.