Неделя колдовства (СИ)

- И носки запасные не забудь, - напомнил Милке папа. - Вот их можно уже сейчас в рюкзак положить.

- И носовые платки! - добавила мама, протягивая Милке стопку чистых носовых платочков.

Клара тогда, на собрании по поводу этой поездки, предложила такой вариант: в пятницу они отучатся, как обычно, пойдут домой на несколько часов, отдохнут, поедят перед дорогой, а вечером встретятся на вокзале у большого табло - у расписания движения поездов, и сядут в вагон. Таким образом, в их распоряжении полностью окажутся суббота и утро воскресного дня для отдыха в деревне.

- Правильно решили, Клара Викторовна! - одобрил этот вариант их классной руководительницы Вася Матюшкин, пыхтя и улыбаясь ребятам. - А то, если б мы в субботу поехали, только к обеду бы, наверное, в Шушарино оказались. А деревня у нас большая, красивая, мы вам всё-всё покажем!

Сейчас Милка вспомнила об этих словах Васи и вопросительно посмотрела на бабушку - а как же бабуля говорила, что в Шушарино одни старики остались? По представлениям Милки, вряд ли старики жили в красивых домах, скорее уж, в стареньких, покосившихся на один бок избушках на курьих ножках. Смутно Милка вспомнила бабушкин садик перед её деревенским домом и сам дом. Он покосившимся не был... но ведь бабушка ухаживала за ним, уезжая на лето в родную деревню. Может, там все старики такие же аккуратные, как Милкина бабушка?

- Ба, - шепнула ей Милка, когда мама и папа зачем-то вышли из комнаты, - а ты мне ведь так про Шушарино и не рассказала. А обещала же!

- Когда это я тебе обещала? - ненатурально удивилась бабушки и почему-то отвернулась от Милки, якобы для того, чтобы положить что-то в её рюкзак.

- На днях. Недавно. Я у тебя про твою деревню спросила, а ты вдруг в аптеку убежала. Сказала - после расскажешь. А сама не рассказала! - Милка обошла стул, на котором торчком стоял её рюкзак, раззявивший чрево в ожидании, когда в него уложат все вещи, необходимые Милке в двухдневном походе за город, и уставилась на бабушку.

- Ой, ну что там рассказывать? - как-то хмуро отозвалась бабушка и опять отвернулась от Милки, ища глазами какие-то необходимые, как она считала, вещи. - Приедешь - сама всё увидишь. Деревня как деревня, таких везде полно...

- А вот Вася Матюшкин нам сказал, что его деревня - особенная! - многозначительно процедила Милка, во что бы то ни стало решившая вызвать бабушку на откровенность.

Бабушка резко выпрямилась и чуть не уронила на пол полотенце.

- Вася Матюшкин так сказал? - переспросила она, и очки её блеснули.

Почему-то Милка вспомнила, как сверкают толстые линзы очков Насти Матюшкиной, и ей на миг стало... не по себе. Словно бабушка, её родная бабулечка, вдруг стала на секунду похожа на эту противную Настю... Но тут же неприятное ощущение прошло, словно его и не было.

- Сказал! - Милка рывком сдёрнула рюкзак со стула и поставила его на коврик у своей кровати. Уселась на стул и требовательно посмотрела на бабушку. - Прямо соловьём заливался, расписывал, какой в Шушарино лес, какая река, какие грибы! И какая лесопильня! А ты мне ничего не сказала, кроме того, что там одни старики и остались. А там, оказывается, и Дом культуры есть! Что же - туда одни старики ходят, что ли?

- Ну, видишь? - бабушка поджала губы и наклонилась над рюкзаком. - Мне уже и незачем что-то рассказывать - Вася ваш всё уже вам сообщил.

- Ну ба-абушка! - возмутилась Милка. - Ну так же нечестно!

Что за тайны такие, в самом деле?! Что это за место такое - деревня Шушарино, бабушкина "малая родина", что бабуля не желает о ней говорить, обещание своё нарушает?

- Мила, я устала, - "железным" голосом сказала бабушка. - А мне ещё пирожки надо испечь - тебе в дорогу. Возьми лучше свою куртку с капюшоном, уложи её в пакет и убери в рюкзак. На самый верх клади! Вдруг в субботу с утра будет холодно или дождь пойдёт, когда вы из поезда выйдете... Интервью мне тут устроила! Приедешь - всё сама увидишь, как я и сказала. Иди за курткой!

Милка молча слезла со стула и поплелась в прихожую за своей непромокаемой курткой.

Темнит бабушка! Ой, темнит! Не хочет о своей деревне говорить. А почему - непонятно. И из-за этого бабушкиного увиливания Милке ещё сильнее расхотелось ехать в Шушарино. И с ещё большей ясностью она ощутила: ехать НАДО. Вот словно кто-то привязал её, Милку, на длинную крепкую резинку - и потихоньку подтягивает к себе... туда... в Шушарино. И не оторваться ей от этой резинки...

***

Кое-как сделав уроки, Милка сняла со шкафа, где он обычно сидел, старого плюшевого медвежонка Кузю, с которым играла в детстве, и в обнимку с давним другом устроилась на застеленной кровати. Ей надо было подумать, а Кузя, как считала Милка, всегда ей в этом помогал. Тем более что когда-то, очень давно, Кузя принадлежал Милкиной бабушке, когда та была ещё маленькой девочкой. А потом, уже став Милкиной бабушкой, она и подарила Кузю внучке, и Милка, пока не выросла, всегда клала Кузю рядом с собой в постель.