Недетское кино

Небольшой, отштукатуренный «под шубу» домик на окраине города они нашли без особого труда, даже не пришлось спрашивать местных бабушек, которые с любопытством разглядывали двух молодых девиц, идущих по улице. Кабинет подпольной акушерки был похож на пыточную комнату – в центре стояло ужасающее своим видом гинекологическое кресло, похожее на старинную дыбу, возле стены пристроилась низенькая кушетка, покрытая грязной клеёнкой зеленоватого цвета, а рядом с ней, на металлическом столике, лежали странные медицинские приспособления, не поддающиеся описанию. Картину ужаса довершало оцинкованное ведро, задвинутое под раковину, внутренняя поверхность которого была почти чёрной.

Из-за ширмы вышла толстая баба в замызганном медицинском халате. Она с нескрываемым чувством брезгливости посмотрела на вошедших девушек, закатала рукава и принялась тщательно мыть руки под струёй холодной воды.

– Кто из вас Светлана? – спросила она, не вынимая потухшую папиросу изо рта.

– Я.

– Раздевайся и в кресло, – скомандовала она, вытирая руки полотенцем, и, повернувшись к Наташе, строго добавила, – А ты, брысь отсюда!

Света повесила платье на спинку стула, а сверху положила лифчик, задвинула ногой под кушетку босоножки и шлёпая босыми ногами по горбатому линолеуму подошла к креслу. У неё по спине побежали мурашки, то ли от холода, то ли от вида этого страшного приспособления с торчащими в стороны подставками для ног, то ли от гнетущего предчувствия. Света понятия не имела, как на него садиться и, вообще, с какой стороны к нему подходить.

– Бестолочь, – услышала она за спиной сиплый голос акушерки, – Зачем лифчик сняла? Трусы снимай! Садись сюда… Ноги наверх… Господи, откуда вы такие берётесь… Как давать кому попало, так вы смелые, а как на осмотр к гинекологу, так трясётесь от страха, как будто вам оттуда зубы рвать будут.

Света безропотно выполняла команды грозной дамы, но ей не становилось от этого спокойнее, она уже дрожала всем телом. Акушерка поправила ей ноги, подкатила столик с разложенными на нем приспособлениями и уселась на табурет, приготовившись к осмотру. Что-то холодное вонзилось Свете между ног. Она инстинктивно дёрнулась и её мышцы судорожно сжались.

– А ну, расслабься, – гаркнула акушерка и сильно шлёпнула её по животу.

– Мне больно, – прошептала Света.

– Ты ещё не знаешь, что такое «больно». Вот когда прибежишь ко мне месяцев через пять, вот тогда будет по-настоящему «больно». А сейчас я тебя просто ласкаю… Расслабься!

Минут пять акушерка ковырялась у неё внутри, постоянно охала и что-то бубнила себе под нос, потом отложила в сторону свои садистские инструменты и, вытирая руки, спросила:

– Сколько человек тебя насиловало?

– С чего вы взяли, что меня насиловали?

– Не отвечай вопросом на вопрос…

– Один.., – после паузы неохотно ответила Света

– Прости, что я сделала тебе больно, – сказала акушерка, её голос стал ласковым, а интонации сочувственными, – я думала, что ты обычная вертихвостка, которая залетела по дури или по пьяни, а теперь хочет избавиться от ребёнка. У меня таких десятки за месяц бывает. Насмотрелась.

Она взяла со стула одежду и протянула Свете:

– Одевайся… Тебе теперь нужно следить за собой… И постарайся у меня больше не появляться, ходи в районную женскую консультацию....

Уже было далеко за полночь, а они все ещё сидели на кухне и пили крепкий чай. Наталья Андреевна предлагала сходить в магазин за бутылочкой вина, но в конце концов подумали, что лучше не пить, поскольку на душе и без того было тяжело. Лена все больше молчала, пытаясь понять из разговора матери и её подруги, почему они так поступили, решив скрыть ото всех тайну её рождения. Все эти невесёлые мысли настолько отвлекли её, что в этом нескончаемом потоке новой информации не нашлось даже секунды, чтобы вспомнить об Андрее и о его сегодняшней съёмке.

И вдруг что-то больно кольнуло в сердце, кольнуло так сильно, что Лена даже дёрнулась и рефлекторно прижала руку к груди.

Глава 25

Тереза ушла, оставив в прихожей ключи от своей квартиры и от машины Юдит. Андрей остался один, и ему вдруг стало страшно. Нет, не от того, что он в чужом городе и в чужой квартире, не от того, что ещё час назад они петляли по ночному Будапешту, скрываясь от возможной погони, его пугало то, что должно было случиться буквально через несколько минут. Он одновременно безумно этого хотел и панически боялся, он мог с лёгкостью сбежать, время от времени поглядывая на ключи, лежащие на полочке, но не сделал этого, наверное не захотел второй раз за день предстать трусом в глазах любимого человека.

Андрей упорно гнал это слово из головы. Какая «любовь»? Это страсть, влечение, желание, но никак не любовь. Но стоило ему на мгновение отвлечься, и где-то в подсознании снова всплывали трепетные картинки: её грустные, полные слез глаза, её симпатичное личико в обрамлении светлых локонов и эти милые ямочки на щеках…