Недоброе солнце

Небо вдруг стало светлеть, придавая всему окружающему бледный персиковый оттенок. Было весьма красиво. Хоть небом полюбуюсь, пока не загрызли. Вдруг слух зафиксировал тихое жужжание, которое плавно перерастало в гул. Когда звук стал вполне различим, я, наконец, вспомнила, где слышала такое характерное высокое гудение. Из глаз самовольно потекли слезы, и из груди вырвался всхлип, от которого моя зубастая знакомая недовольно заворчала. Изо всех сил закусила губу, стараясь не дергаться. Горячие слезы текли по вискам, убегая в волосы и щекоча ухо с правой стороны. Только бы меня заметили. Через несколько минут я услышала знакомый голос:

– Бони! Танао! – зверушка, возомнившая меня подушкой, наконец, подняла свою голову с грудной клетки, которая уже непросто болела, и издала громкий «тяф!». Это что, ее звали? Это он за мной?

– Танао? – тихо спросила, хрипя от жажды, привлекая внимание зверя. Большая морда повернулась ко мне, внимательно разглядывая. Только теперь, когда вокруг посветлело, стал, заметен ошейник. На первое слово зверь особого энтузиазма не выказал. Может, ошиблась? – Бони?

Вот теперь зубастый зверь радостно взвизгнул и вывалил из пасти свой огромный язык. Пришло легкое облегчение. Есть меня не будут. Очень славно.

– Бони! – послышался снова окрик снизу, из-под самого моего карниза.

– Нарин! – попыталась крикнуть, но громче сипа ничего не получилось. Он ведь не уйдет? Попыталась двинуть закоченевшим телом, но на грудь снова опустилась большая морда, сердито ворча. Подняв руку, ухватилась за ошейник. Не позволю меня тут бросить!

К огромной радости бросать и не собирались. Над карнизом появилось знакомое бледное лицо с огромными синими глазами. Челюсти были плотно сжаты, скулы сильнее обычного заострились, на лбу пролегла глубокая морщина. Нарин тоже был уставшим и слегка потрепанным. Конечно, лучше и не видеть, как я сейчас выгляжу, но я-то по пустыне шла. И судя по глазам валора, была в несколько худшем состоянии, чем думалось самой.

Когда Нарин влез на карниз полностью, до меня, наконец, дошло осознание, что за мной пришли. Было так невероятно тяжело не допускать к себе страх и панику, что все эмоции были несколько заторможенными. Мужчина подошел очень медленно, осторожно, не делая резких движений. Он ласково погладил большую чешуйчатую голову зверя, подтверждая мои догадки об их близком знакомстве. Отдав какой-то приказ, Нарин отступил, пропуская Бони. Зверь оказался шестилапым. Нужно потом обязательно с ним познакомиться. Развернувшись от скалы, зверушка просто прыгнула, оставив нас вдвоем.

– Нарин, ка эрле? – спросил что-то голос Сумудина снизу.

– Эрле, – отозвался валор, внимательно осматривая меня. Его взгляд, темнея, задержался на окровавленных разводах на виске, перебинтованной руке и голых, замотанных ногах. Нахмурясь, Нарин исправился. – Ид эрле.

Плавно присев, валор коснулся моего лица, как он делал это раньше, от виска к губам, а потом медленно и осторожно поднял на руки. Все тело немного ныло, несильно, если не брать в расчет ребра. Зудели ссадины и мозоли. Главное, я почувствовала себя в безопасности. Обняв валора за шею, закрыла глаза. Все, я свою задачу выполнила, теперь позаботьтесь обо мне. Как мы спускались с балкона, и где стоял шаттл, я не смотрела, уткнувшись носом в шею валора и вдыхая удивительно пьянящий и успокаивающий запах. В шаттле Нарин попытался ссадить меня в компенсирующее кресло, вот только я была совсем несогласна. Вцепившись в ткань одежды, изо всех сил прижалась к капитану. Ничего не выйдет. Я абсолютно, совершенно, полностью несогласна слезать с этих рук.

– Терри, даален туаро минакон, – ласково произнес Нарин, пытаясь отцепить мои ладони. Впадая в панику, не в силах справиться с эмоциями, я закричала. Ни за что! Я не позволю меня бросить здесь! Страх, старательно отгоняемый все время, начинал прорываться через самообладание. Услыхав нервный крик, Нарин тут же прекратил попытки избавиться от меня и крепко прижал к себе, мягко поглаживая по спине. Тело сотрясали волны дрожи. Валор вернулся в кресло, зафиксировав ремнями нас обоих. Шаттл загудел и оторвался от поверхности.

На «Парадоксе» я отказалась спускаться с рук, все еще цепляясь за Нарина. Лицо валора выглядело крайне обеспокоено. Меня несли прямо к Сумудину. Медик, идущий впереди, тоже выглядит слегка потрепанным. Надеюсь, тоже искал, не спал, переживал.

Нарин двинулся к медкапсуле, но я была с таким решением совершенно не согласна. Перенапряжение не позволяло контролировать и управлять собой. Инстинкты преобладали над разумом. Безопасным и надежным казались только объятия Нарина. Когда меня попытались опустить на ложе капсулы, я опять непроизвольно закричала. Валор вздрогнул и остановился.