Недоброе солнце

– Шаа! – резко приказал валор, отключая освещение и оставляя только небольшой ночник. В темноте я не смогла удержаться и тихонько захихикала. У Нарина явно не было пренебрежения к моей персоне, очень даже наоборот. А что там его удерживает от наступательных действий, мы завтра разберемся. Через мгновение вернулся валор, крепко обняв меня со спины и прижав к себе вместе с полотенцем и покрывалом, мягко коснулся виска и повторил уже слышанное. – Шаа.

Оказывается, я все же очень устала.

Проснулась среди ночи, запутавшись в съехавшем полотенце. Во сне я несколько раз переворачивалась, отчего ткань сбилась и стянулась вокруг талии и ног. Избавившись от мешающего материала, поправила мягкое и пушистое покрывало. Спать без одежды было непривычно, но тело отдыхало. Почувствовав движение тяжелой руки поверх одеяла, открыла глаза и в полумраке увидела спящего Нарина. Его красивое лицо хмурилось, между бровей залегла складка. Валор был укрыт только тонким покрывалом на бедрах, вся верхняя часть тела была доступна моему любопытству. Осторожно положив ладонь на пресс, провела по четырем парам кубиков. О, да! Их восемь! Ликованию не было предела. Для удовлетворения женской составляющей души, прошлась по ним еще раз. При движении вниз мою ладонь поймали и прижали к груди, шепнув во сне все тоже «шаа». Вот только никакое «шаа», я теперь не могла. Моя ладонь лежала на темных пятнах, весьма хорошо различимых в слабом свете ночника.

Это были такие же пятна, как у валлине Тораде. Только если у валорки они были едва заметные, бледные, то эти виднелись на коже почти черными блямбами. Во время визита местные дамы немного рассказали мне о принятой здесь системе взаимоотношения полов. Нравы на Валоре были не самыми строгими, при обоюдном согласии ввиду большой продолжительности жизни были приняты несколько вариантов. Тамье – отношения, состоящие из простой договоренности между мужчиной и женщиной. Арие – классическое супружество, задокументированное, с разделенной ответственностью и всем вытекающим. И дарье. Выбор Судьбы. Весьма редкое явление, когда у двоих был весьма ограниченный выбор. Либо они существуют вместе, либо умирают от отравления. Валорки рассказывали, что в их телах есть какой-то ген, реагирующий на наиболее подходящего представителя их расы и еще массу параметров, часто неизвестных. Это почти в ста процентах случаев гарантирует потомство, что было весьма важно в текущей демографической ситуации. Однако дарье, не всегда были рады тому выбору, который делала природа за них. К примеру, та же валлине Тораде состояла в паре как арие с другим валором, пока на ее теле не появились «следы». Принимать решение было тяжело, но выбор был мне известен.

А теперь Нарин. На его груди были явные признаки Следов Судьбы. Или генетической мутации, как угодно. И были они такими темными, что становилось абсолютно ясно, валор решение эволюции игнорирует. Но Сумудин спокоен. И на «Парадоксе» нет свободных валорок. Да, но реакция может быть только обоюдосторонней и только на женщину его расы. Тогда почему здесь я и так радуется Сумудин? Это возможно? Боюсь, до утра мне ничего не узнать.

Я осторожно провела ладонью по цветным пятнам на коже. Они были горячими, почти воспаленными. Нарин вздрогнул во сне, издав тихий стон боли. Ну, нет, я завтра этому медику все его патлы повыдергиваю, если он не решит этот вопрос. Даже если Нарин не достанется мне, на что я в целом сначала и не рассчитывала, так просто загубить столь ценный экземпляр – не позволю. Приняв стратегическое решение отпинать доктора, плотнее прижалась к валору, уткнувшись носом в грудь и стараясь не думать, а просто наслаждаться близостью Нарина. Не сегодня. Мы займемся этим завтра.

Нарин

Когда мы пришли в купальню, Селена все так же держалась за мои плечи, не соглашаясь спускаться. Ладно, по правде, я и сам не желал ее отпускать, но такая реакция все же сбивала с толку. Мне же нужно ее искупать. Пришлось скинуть обувь и спускаться в бассейн вместе с землянкой. Устроив девочку на коленях, внимательно следил за эмоциональным состоянием, фиксируя крайнюю степень напряжения. Лишнее движение, и будет мне истерика. Не совсем уверен, что это подходящий вариант для стабилизации эмоций.

Девочку слегка потряхивало, раздражение появлялось вспышками – на переводчик, на одежду, на свет. Я потратил уйму времени и моральных сил на снятие с нее грязного комбинезона. В полумраке действовать было легче. И откуда взялась эта неприязнь к яркому свету? На мое касание к обнаженным плечам, Селена прижалась теснее.

Когда грязную одежду я снял, землянка кинула весьма заинтересованный взгляд. Меня обдало теплой волной нежности с легким привкусом желания.

– Прости, маленькая. Не сегодня, – тихо прокомментировал я эти взгляды, вернув Селену в приятное для меня положение.