Недоброе утро Терентия (СИ)

Последняя дверь в уборную вела. Унитаз там, такой, как в квартире стоял, что в Славном видел я. Да рядом, отдельно — душевая. Тоже для одного человека сделана, чтобы видать не толпой, как у военных помыться, а — индивидуально, да по очереди! Чисто — бело все. Плиткой выложено. Ни одной вещи нету! Мыло только новое на полочке. Три кусочка: «Хозяйственное-72%». Мы их забрали конечно. Чего такому добру пропадать!

А вообще, смотрел я на это все, это сколько же надо было скалу прогрызать, чтобы такое построить тут?! Сколько труда, да времени тут вложено! Я же понимаю, что не руками, — машиной специальной камень вырабатывали. Но чтобы вот так, с размахом! Богатая видать та страна была, после которой такие базы остались. И это, Вий сказал, что не самый большой объект! Знал, говорит, что на востоке, далеко-далеко — еще больше есть. Гораздо больше база! Так-то.

Седьмая дверь — просто склад. Дохренища тут всякого барахла лежало! И тряпки какие-то, и ведра, и еще пачки с моющими и чистящими порошками. Мыло. Банки с химией. Очень хлоркой воняли! Понюхал — глаза чуть не выело. Нафиг их! Закрыл. Халаты еще лежали стопкой. Чистые! Монголы сразу их в сумку засунули. Пленка целлофановая — на метраж катушка. Две метлы, веник и швабра. Стопка бумаги чистой. Сигарет — пачек восемь! Красные такие. Надпись на них: «Прима». Такими буквами — прописными. Красивые! Я одну пачку открыл — понюхал, дык чихать сразу! Ух добрый табачок. Не то, что «самосад» наш, тут — культура! Это мы Махал-Махалычу забрали. Порадуем мужика табачком заводским! Дальше: упаковка ручек, для письма которые, карандашей черных — около сотни. Скрепки, ластики резиновые, кнопки. Забрали все. Дефицитные вещи! И бумагу — тоже забрали. Писать на ней будем. В магазине-то очень редко белая бумага в продаже появлялась. А тут — валом и нахаляву! Еще там два прибора таких лежало: как у гусака — шея изогнутая, да на подставочке. Линзы внутри. Вий сказал — «микроскопы» это! Чтобы мелкое разглядывать. Увеличивает даже до микробов! Только линзы в них побитые. Видать уронили их, или еще чо. Хана им короче! Оставили мы их. Были-бы линзы, я бы их для Серафимы забрал. Чтобы болячечные микробы разглядывала! Но нет. Облом вышел... В общем, — упаковали мы все, что нам могло пригодиться и дальше пошли. Последняя дверь осталась. Самая главная!

А вот с ней, с гермодверью этой: «1-ЛЗ», я — очень много повозился! Раза с двадцатого выворотил ее. Ох и крепучий металл! Оно еще с уплотнениями резиновыми, амортизирует, отпрыгивает от ударов, будто по покрышке бью. Так я с разбегу шарахал. Как разбегусь, как вмажу! Грохоту правда наделал... Всех переполошил! Монголы от меня подальше отошли, поглядывают украдкой. Видать видон у меня, еще тот! Вий, уши ладонями прикрыл, стоит, от ударов вздрагивает. А я — шарахаю! Злоба какая-то у меня в душе появилась. Размолотить тут все к чертям собачьим! Не жалко после таких мудодеев, что херы да глаза в банки стеклянные маринуют. Тьфу на них! Дажить, как-то в азарт вошел. Разогрел руки — На! Кувалдометр только воздух рассекает. Бабах! Бабах! Мужики к нам прибегли. Думали палим тут в кого-то! Махал-Махалыч чуть не грохнулся на пол, так к нам на выручку спешил. Васяка гранаты приволок, Толян — тожить автомат схватил. Петр с оружием! Прибегли, сопят, зыркают во все стороны: Где враг?! А — нету его. Я — тут стараюсь! Луплю со всей дури. Пыль от бетонного крошева летит, да искры сыпят от ударов металлом по металлу.

Вынес ее! Проломил железо, и бетон покрошил, что вокруг двери был. Выгнулась дверь эта в обратную сторону, сплющилась, да с ригелей вырвало ее. Вместе с рамкой и стены частью! Пыли наделал, крошево кусками кругом бетонное. На — зарраза! Я еще замахнулся по инерции, да тормознул. Так, по стене шлепнул буханкой стальной. Ух, хорошая штука у меня. Кувалдометр мой. Все крушит, разносит! Что рыла гадские плющит будь здоров, что дверь какую. Деревья даже валять можно! И теперь она выручила. Дыра осталась вместо двери в эту самую «зону биологическую». Готова работа. Заходи — милости просим!