Недоделанный король

— Ты, Марк, Филипп, Сезар и паж здесь со мной. Остальных пусть распределит сьер Вото. В том числе и в мой шатер пусть дон Саншо заселяется. Я ночую тут.

Микал поклонился и повернулся выйти, но я досказал вдогонку мелькнувшую мысль.

— Отхожее место организуйте там, где возможно на отшибе, попонами загородите. Потом закопаем. Все же на ночь не в лесу встали.

— Будет исполнено, сир. Хотя... какой там здесь город? — скривил валет презрительную мину. — То ли дело у нас в По.

— Какой бы не был. Мы тут в гостях. Вести себя прилично, чтобы я за вас не краснел.

Не успел я в одиночестве выхлебать и треть кубка, как снова вошел викарий с двумя служанками на прицепе, которые принесли нехитрую еду и, накрыв стол льняной скатертью, расставили ее на столешнице. На три персоны. После чего с поклоном удалились.

— Не окажите ли, ваше величество, вы нам честь разделить трапезу со скромными служителями церкви.

— Охотно, падре. А кто будет третьим? — указал я на лишний куверт.

— Настоятель нашего храма отец Васко, — и лукаво улыбнувшись, добавил. — Он баск. А ваших пажей и валетов покормят на кухне, если вы не возражаете.

Я жестом показал, что так даже лучше. Уже понял, что два церковных волка сейчас мне устроят милый перекрестный допрос, замаскированный под застольную беседу. Не стоит им заранее обламывать кайф.

— А вот и я. Прошу меня простить за некоторое опоздание, но в моем возрасте это простительно, — пришамкивая несколько скрипучим голосом нахально по-латыни заявил сухонький старичок, спускавшийся по лестнице со второго этажа, шаркая по доскам сандалиями на босу ногу.

В деснице дедок держал резной посох, а шуйцей опирался на перила. Одеяние его состояло из серой рясы некрашеной шерсти и подпоясан он простой пеньковой веревкой. Благообразный такой старичок — божий одуванчик. Лысый как коленка. С жесткими глубокими морщинами на лице. С выцветшими, но от этого не менее цепкими глазами.

Я встал и произнес ритуально.

— Благословите меня, святой отец, на деяния угодные нашему народу.

А людей-то, народу. Яблоку упасть негде. Хорошо еще, что я иду из храма, где вдоль стены от лестницы оставлена свободной узкая тропинка, удерживаемая от толпы солдатами, державшими свои пики поперек.

Впереди меня шествовал отец Жозеф, держа в руках большой деревянный крест без изображений.

За ним я, в короне, мантии и орденской цепи.

За мной Микал с гитарой.

Потом дон Саншо

За ним церковные служки.

В торжественный день как по волшебству распогодилось. Ярко светило солнце на голубом небе. Даже слегка влажный ветерок был теплый и ласковый.

Под дубом представительный кастильский гранд в черном бархате с золотой вышивкой уже закончил читать буллу о всеобщей нобилитации Басконии, дарованной его королевой. Без паузы он развернул следующий свиток и стал с него зачитывать доверенность от Изабеллы Кастильской о наделении его правом дать необходимые клятвы от ее имени. Поелику супруг ее далеко отсюда воюет с франками в Руссильоне, а сама она для дальней дороги недомогает, пребывая в бремени и просит народ Бискаий, Алавы и Гипускоа ее в этом простить.

Имя кастильского посла на слух я так и не разобрал особо за гулом толпы. Только титул — конде, и концовку его фамилии... что-то там неразборчиво... и Пенья-Велес. Посмотрел, оглянувшись на Микала, но тот только пожал плечами. Ну да, откуда раб знает всех грандов соседнего королевства.

Читал граф с листа по латыни. И я подумал почему-то, что это он косяка упорол. Тут с народом на васконском говорить надо, на родном языке. Потом, подумав еще малехо, понял, что нет. Читал граф, как на пергаменте было написано. Косяк это того, кто эту бумагу составлял, а граф просто работает попугаем.

По нарядной толпе прошел шелест.

— Отец Жозеф... Отец Жозеф...

Падре в ответ только выше вскинул несомый им крест.

Толпа разом осенила себя крестным знамением.

Кастильский граф, глядя на это, недовольно поморщился, но тоже перекрестился. Недоволен он был не религиозным трепетом толпы, а тем, что его прервали.

Нас пропустили под дуб, где кастильские вельможи вежливо раскланялись с нами, хотя если судить по тем взглядам, что они на нас бросали, убили бы нафиг еще на подходе к городу, если бы знали. Убили и съели, чтобы следов не оставлять.

Отец Жозеф поднял крест и толпа смолкла.

— Дети мои, сегодня у нас большой праздник, — торжественно объявил священник. — Нам под Отчим деревом присягают великие монархи в том, что они будут соблюдать наши древние фуэрос. Основу жизни нашей. И по древнему обычаю мы должны для начала внимательно и молча выслушать всех претендентов, прежде чем приступим к выборам нашего сюзерена.

По жесту священника кастильские вельможи нехотя освободили место, а отец Жозеф повернулся ко мне.

— Прошу вас дон Франциск под Отчее древо.

Пестрая нарядная толпа синхронно проводила меня глазами. В первых рядах стояло несколько женщин в смешных высоких головных уборах из белого полотна, напоминающих лебединые шеи. Солидные такие матроны, в возрасте. Эти меня еще с любопытством рассматривали и как мужчину.