Недоделанный король

– Если обидится – значит, дурак, – заключил я. – Значит, он не политик, не король, а тупой рубака. Я ему нужен. Он с Францией воюет уже сколько лет? То-то… Я ему сейчас естественный союзник, как и он мне. Вот увидишь, он мне еще сам денег даст, лишь бы я с Пауком воевал. Правда, только после моей коронации. До нее – вряд ли. Я бы на его месте так и поступил. А ты это к чему спросил про деньги?

Саншо сделал значительное лицо и просветил меня, неразумного:

– Я это к тому, что здесь, в предгорьях Гипускоа, ты можешь недорого нанять приличное количество прекрасных хинетов. Их даже вооружать не нужно. Они наймутся со всем своим оружием и конями. В искусстве конных маршей по горам и ущельям, разведке и преследовании врага им нет равных на всех Пиренеях. Сейчас как раз они возвращаются домой отдыхать и проматывать заработанное у Изабеллы после летней кампании в Севилье. Не все, но многие соблазнятся наняться к тебе до следующего военного сезона на юге.

– Ты рекомендуешь?

– Рекомендую, – кивнул в подтверждение своим словам инфант. – Тем более что в Наварре, в твоей меснаде легкой конницы нет.

– А как у них с дисциплиной? – спросил я о главном.

– Так себе, – честно ответил Саншо. – Но можешь пообещать командиру, что повесишь именно его в случае проступков его подчиненных. Главари у них в авторитете.

И я припомнил, что первый римский император Цезарь Август Октавиан, «сын бога», постоянно утверждал, что пользуется не прямой властью – «потестас», а косвенной – «ауторитас», однако умалчивая при этом о своей военной власти – «империи».

И минут двадцать мы с Саншо обсуждали этот вопрос. Является ли монаршая власть совмещением всех трех этих терминов или все-таки она что-то другое.

– Не всегда у монарха есть авторитет, – прервал наш диспут мой новый капеллан. – Авторитет – не приложение к родословной, каждый его заслуживает лично. Или не заслуживает. Однако, сир, пришла пора молитвы.

Даже не молитвы, а исполнения мною епитимьи. Отец Жозеф, наверняка по собственной вредности, оттого что сдернул я его с теплого места, задействовав непробиваемый административный ресурс епископа, с ходу взял дело окормления моей души в свои могучие руки и не отпускал уже. Его не волновало, пешком я, верхом ли, на привале или только из кустиков явился, оправившись. Время пришло – тверди латинские молитвы. И те, которыми меня нагрузил монсеньор за грех гордыни, и те, что достались мне в наказание за прелюбодеяние от падре из Эрбура. Да и не как пономарь торопливо пробубнить, а читать их с чувством, с толком, с расстановкой. От сердца. Иначе ждет меня персональная проповедь, во время которой весь отряд двигается шагом. А времени у меня не так чтобы много, можно сказать – вообще в обрез, вот и приходится стараться, чтобы не вылететь из графика. Король – это вам не лобио кушать, король – это обязанности, обязанности и еще раз обязанности. Не всегда приятные.

Зря я, что ли, этот рок-н-ролл кручу по землям басков? Представьте себе только на секунду, что я сразу с корабля ломанулся бы в По. Сам, только с Микалом, Саншо, горсткой ближников и тремя сотнями золотых в кармане. Ну и… что меня там ждет? Кому подчинится гвардия – мне или маман, которая пока в Беарне официальная регина? Вот то-то же. А так я уже вполне оброс людьми с оружием, которые его применят против тех, на кого Я укажу. Даже против маман. И хинетов, этих местных казаков с фронтира, обязательно найму не меньше сотни. Хотя бы для психической атаки на собственных придворных. У хинетов репутация еще тех отморозков. А эти еще и баски.

Напрасно историки утверждали, что в Средневековье жизнь текла медленно. Да я тут за две недели столько виражей намотал, столько дел сотворил, что иным и на годы хватит. А куда деваться? Жить-то хочется. По хроникам меня отравили. Но я сколько дел наворотить успел, что, боюсь, с этими хрониками мне уже никак не состыковываться. Впрочем, хроники гасконские весьма скупы на подробности. Так что вполне можно ожидать, что и до отравления могут всадить в мой организм четверть метра хорошо заточенной стали. Что ни разу не радует. Главное, не угадаешь, с какой стороны прилетит.

Кто меня встретит в По?

Неясно.

Кто будет мне верен из тех, кто охраняет двор?

Не знаю.

Так что хожу и стелю солому, даже не там, где планирую упасть, а тупо везде ровным слоем. А это совсем нерационально. Ресурсы нужно концентрировать на острие главного удара. По крайней мере, так учил отец стратегии фон Клаузевиц, которого тут не знают.

Никколо Макиавелли только еще первые черновики марает к своему знаменитому «Государю». Скандал готовит. Напишет откровенно то, что все политики делают, но в чем никогда не сознаются аж до двадцатого века. Аморально, видите ли.