Недоделанный король

У меня случился разрыв шаблона. Или как там по-научному… когнитивный диссонанс. Ну не вязался у меня образ этого юного рыцаря из Лойолы с мандолиной, хоть тресни.

Я поднял руку, чтобы остановить хозяина этого дома, который решительно направился прервать музицирование моего эскудеро, и жестом призвал всех к молчанию. После чего с удовольствием дослушал композицию, которая мне очень понравилась. До этого момента я не считал мандолину инструментом, способным на сольные партии. Талантливый парень этот Иниго.

С последней нотой эскудеро открыл глаза и увидел меня.

– Сир? Я так рад видеть вас, – заявил без улыбки юноша, откладывая мандолину в сторону. – И счастлив, что вы почтили мои раны своим присутствием. И одновременно я в безмерном горе оттого, что не могу больше служить вам на военном поприще.

Похоже, это действительно сильно огорчало Иниго, потому как из уголка его глаза побежала предательская слеза.

– Иниго, ты по-прежнему на моей службе, – заверил я юношу, – просто временно находишься на излечении от ран. Когда ты выздоровеешь, я найду твоим способностям достойное применение, поскольку твоя служба у меня в качестве эскудеро закончилась.

Юноша огорчился, но ничего не сказал. Видимо, он уже успел смириться с тем, что будущность его – удел инвалида. А кому нужен оруженосец-инвалид…

Я с шелестом обнажил эспаду из ножен и, подойдя вплотную к кровати, опустил плашмя конец клинка на плечо юноши.

– За проявленную тобой храбрость и героизм, за выполнение опасного поручения в тылу врага и за спасение моего корабля в морском бою жалую тебя, Иниго Лопес из Лойолы, званием кабальеро. Носи с честью.

После чего убрал шпагу и положил на его грудь заранее приготовленные золотые шпоры.

– Увы мне… – потряс Иниго этими шпорами, как младенец погремушками.

Шпоры в его руках мелодично звякнули.

– Я так об этих шпорах мечтал, сир, а теперь, когда моя мечта сбылась, мне их даже надеть некуда. Нет ли у вас с собой, сир, романов о великих кабальеро, чтобы я мог утешиться хотя бы их подвигами, если не могу больше свершить свои. Лежать пластом – это так скучно.

– Нет, Иниго. Я как-то не подумал о том, что тебе сейчас больше нужна духовная пища. Но я тебе пришлю книги с первой же оказией, – пообещал я.

– Только не присылайте мне, сир, романа про Амадиса Галльского, я его, еще служа при вашем дворе, наизусть выучил. И дома читал… – с кривой улыбкой уточнил свою просьбу Иниго. – Но можно и его… если ничего другого не подвернется.

Подошедший к нам дон Саншо, блеснув единственным глазом, заявил:

– Я никогда не сомневался в тебе, Иниго. Гордись. Ты, наверное, самый юный кабальеро на Пиренеях, если не брать особ королевской крови.

И инфант положил ему на грудь золотую печатку без гравировки. Интересно, он ее специально заказывал и с собой все это время носил?

– Печать кабальеро на этот перстень, надеюсь, закажешь граверу сам, – пояснил свой подарок инфант.

Ну да, у меня самого такая же печатка на мизинце, только вот беарнские быки на ней гравированы на плоском рубине. Ну так это печать принца, а не бедного кабальеро.

Оставив по просьбе отца Жозефа его наедине со скорбящим ранбольным, мы вышли в трапезную, где суетились несколько женщин откровенно крестьянского вида, накрывая на стол что бог послал. А бог послал нынче бедному идальго из Лойоколлы стол, за который не стыдно посадить и короля. Ну да, хозяйство-то натуральное. Оброк крестьяне приносят натурой. Если и есть у Лопесов какой-нибудь дефицит, то это только живые деньги.

Помолясь под руководством брата Иеронима, приступили к трапезе. Из моих людей за этим столом только ближний круг сотрапезничал с нами.

Я поинтересовался у хозяина, где остальные мои соратники.

– Слуги ваши на конюшне, ваше величество, – ответствовал мне дон Мартин. – Спать будут на сеновале под крышей, рядом с вашими лошадьми. Стрелков расположили на лугу перед воротами. Им мы шатры выдали. И баранов живьем пригнали для пропитания. Вино, чеснок и хлеб им отсюда принесут. С ними все в порядке. Попробуйте лучше это седло барашка, приготовленное с чесноком, черносливом и горными травами. Моя повариха в этом искусница – скажу не хвалясь, а только констатируя факт.

– Что с лекарями для Иниго? – задал я интересующий меня вопрос. – Они осматривали его? Я хоть и не видел его ноги, но уверен: без врачебного вмешательства он так и останется лежать пластом.

Одновременно я подвинул к себе блюдо с этим седлом барашка и отрезал от него приличный шмат мяса в коричневой корочке жаркого, приготовленного на живом огне.

– Да его осматривала местная знахарка, но раны Иниго слишком сложны для ее искусства. Завтра прибудут вызванные мною из Виттории знаменитые на всю Страну басков костоправы. Они известили меня письмом, – заверил меня дон Мартин. – Как только ваши лучники привезли серебро, так я сразу и послал к ним гонца. Еще раз примите мою благодарность, ваше величество. В ином случае у меня бы просто не хватило средств на их услуги.