Недолговечная вечность. Философия долголетия

Паскаль Брюкнер Недолговечная вечность. Философия долголетия

Бояться надо не смерти, а пустой жизни.

Бертольт Брехт

Памяти моего учителя Владимира Янкелевича, чарующего своими речами и своим изяществом

Pascal Bruckner

Une br`eve 'eternit'e

Editions Grassci & Fasqucllc

Paris 2019

Издание осуществлено в рамках программы содействия издательскому делу «Пушкин» при поддержке Французского Института в России

Cet ouvrage, publi'e dans le cadre du Programme d’aide `a la publication Pouchkine, a b'en'efici'e du soutien de l’Institut francais de Russie

В оформлении обложки использован фрагмент картины Джорджоне «Три возраста жизни» (1501)

Введение Пережившие культ молодости

В автобиографической книге «Вчерашний мир» (1942) Стефан Цвейг рассказывает, что в конце XIX века в Вене – в сердце Австро-Венгерской империи, где властвовал 70-летний правитель в окружении дряхлеющих министров, – молодость сама по себе была подозрительна в глазах общественного мнения. Горе тому, кто был молод или сохранял моложавый вид: такой человек не мог найти себе места на службе, а назначение 37-летнего Густава Малера на пост директора Венской императорской оперы стало лишь нашумевшим исключением. Молодость становилась препятствием на пути любой карьеры. Тем, кто стремился к карьерным высотам, надлежало выглядеть старше своих лет, начинать стареть уже с юности: ежедневно бриться, чтобы борода скорее росла, водружать на нос очки в золотой оправе, щеголять накрахмаленными воротничками, носить тесную неудобную одежду, неизменно появляться в длинном черном сюртуке и по возможности выставлять напоказ начинающее расти брюшко – залог основательности. С двадцати лет одеваться стариком было непременным условием успеха. Следовало подвергнуть каре подрастающие поколения, уже и так наказанные унизительной механической системой воспитания: с корнем вырвать желание собственного первого опыта, мысль о мальчишеском непослушании. Это был триумф солидности, когда предполагалось, что только человек в почтенном возрасте может называться приличным.

Какой контраст с нашей эпохой, когда всякий взрослый безнадежно цепляется за внешние признаки молодости: одевается как попало, носит джинсы и отпускает длинные волосы; когда матери одеваются так же, как и дочери, чтобы стереть малейшее от них отличие. Когда-то люди из поколения в поколение жили той же жизнью, что и их предки. В наше время предки хотят жить той же жизнью, что и их потомки. 40-летние подростки – «кидалты»[1], 50- и 60-летние – тинейджеры, 70-летние и старше – крепкие бодрячки: среди них и приверженцы скандинавской ходьбы, с рюкзаками за спиной, лыжными палками в руках и в защитных шлемах на голове отправляющиеся в путь по улицам или городским паркам (так, будто они штурмуют Эверест или пустыню Калахари), и бабульки на самокатах, и дедульки на роликах или гироскутерах. Они опьянены возможностью помолодеть. Отсутствие связи между поколениями и комично, и симптоматично: глядя на юных модников, щеголяющих в элегантных обтягивающих костюмах, и на седовласых юнцов, разгуливающих в шортах, трудно понять, где старшее, а где младшее поколение.

Одновременно с этим происходит и переворачивание ценностей: для Платона уровень знания должен был соответствовать возрастной шкале, и только после 50 лет индивид был способен созерцать Благо. Во главе его идеального Государства должна была стоять своего рода «умеренная геронтократия» (по выражению Мишеля Филибера[2]) – исключительно люди зрелого возраста, способные предотвращать анархию страстей и направлять coграждан к высшей стадии развития человеческого общества. Задачей власти было осуществлять духовное руководство. Именно Платон, задолго до появления «Бенджамина Баттона» Скотта Фицджеральда, воображает в диалоге «Политик», как некогда умершие старики вновь рождались из земли, чтобы прожить свою жизнь наоборот, то есть возвращались в состояние новорожденного младенца. Таким образом, Платон рассматривал детство как конец существования, возвращение к исходной точке после долгого путешествия. Начало было концом, а конец – началом.