Недометанный стог (рассказы и повести)

— Ты и не слушаешь, — капризно надула она губы. — Я и говорить больше не буду.

— Прости, Рита, я просто задумался. Что ты сказала?

— Веточку, говорю, достань вон с той ивы.

— Как веточку? — изумился Левка. — Ведь надо же перейти на ту сторону.

— А ты и перейди, — задорно пропела Ритка, поворачиваясь на одной ноге, — и перейди.

— Ну, это глупость, — решительно сказал Левка. — К чему зря рисковать?

Но в Ритку вселился бес упрямства. Если бы Левка пошел без разговоров на лед, она удержала бы его. А теперь ей хотелось обязательно настоять на своем.

— И никакого риска нет: Ряхма встала совсем, — заявила она, повернувшись спиной к реке. — Просто ты ничего не хочешь для меня сделать.

— Ну, знаешь, — рассердился Левка, — хочешь не хочешь, а это уж просто каприз.

— Пусть каприз, — вызывающе топнула Ритка ногой, — а раз тебе мой каприз не важен, я сейчас же иду домой.

Она сделала несколько шагов, превосходно зная, что он догонит и остановит ее.

Левка взглянул на часы. Половина седьмого. Он догнал Ритку и осторожно взял ее за локоть.

— Мне, Рита, нужно очень серьезно поговорить с тобой.

— Достань веточку и говори, — послышалось в ответ.

— Погоди. Тут дело не в-веточке, — у Левки прервался голос, — тут самое серьезное.

— Достань, или я ухожу.

— Если на то пошло, — вспылил Левка, — так это просто дурацкая причуда.

— Ах, вот как? — моментально обернулась Ритка. — Так если на то пошло, ты… ты… — она подбирала слова, чтобы задеть больней, — ты… самый настоящий трус. Трусишка! Вот!

Левка выпрямился и отшатнулся, словно от удара но лицу. Не говоря ни слова, он повернулся и начал спускаться пол обрыв, к ледяной кромке.

На берегу он подобрал увесистую палку и, опираясь на нес, перескочил через полоску наледи прямо на льдину. Льдина ухнула и затрещала, но Левка нисколько не испугался: под вечер, когда сбывает вода, льдины оседают от собственной тяжести с пушечным грохотом.

Постукивая палкой впереди себя, Левка уверенно шел к перемычке. От удара палки на льду оставались радужные звездочки из трещинок, шедших по всей толщине льдины в разных направлениях. Лед был тонок, это становилось особенно заметным, когда вода проносила под ним щепку или обрывки водяных растений, но не пробивался и выбрасывал вместе с фонтанчиком воды пучок водорослей или оглушенную рыбу. Это означало, что идти вполне можно.

Продолжая постукивать палкой, Левка добрался до перемычки. Чтобы попасть на другую льдину, нужно было перебежать несколько метров по очень тонкому льду. Осенний лед крепок, по нему можно пробежать даже когда он гнется и проламывается за человеком. Несколько секунд Лейка раздумывал: ползти или бежать? Решил перебежать. Проверил крепость льда на перемычке так далеко, как только достала вытянутая рука с палкой. Чтобы не скользило, обтер ладонью подошвы ботинок, снимая мелкие кусочки льда, приставшие к пористым подошвам.

Перешагнул через нагромождение битого льда, которое всегда бывает на краях больших льдин, и, балансируя, побежал по перемычке.

Лед затрещал, выгнулся, но не проломился. Левка с ходу перепрыгнул через валик битого льда, но не сумел остановиться, поскользнулся, упал на спину и поехал на спине по льдине.

Пытаясь встать, он, продолжая скользить, приподнялся на руках и вдруг увидел впереди себя дрожащую живую ленточку. Среди льдины, несомненно, была незаметная полынья. Мимо него, подгоняемые ветерком, проехали кепка и палка, отлетевшие при падении. Палка сразу юркнула в струйку полыньи и мгновенно исчезла. Кепка чуть-чуть задержалась, но затем тоже юркнула под лед.

«Быстрое течение! — мелькнуло у Левки в голове. — Сразу вбирает». И мозг отдал телу приказ: «Лежать! Не двигаться! Постараться задержаться!»

Он раскинул руки и уперся затылком в лед, увеличивая площадь сцепления со льдом. Каблуками и ногтями он судорожно искал шероховатость, за которую можно было бы зацепиться. Но тело, хотя и медленно, продолжало сползать к полынье.

Ему показалось, что кто-то истерически вскрикнул. Он удивился: ведь его рот был крепко сжат. «Неужели кричу и не чувствую этого?» — подумал он.

Наконец движение прекратилось. Теперь нужно было выбираться обратно. Соблюдая всяческую осторожность, боясь перевернуться на живот, он упирался в лед затылком, локтями, пальцами, каблуками и мало-помалу отползал к битому льду.

Почувствовав себя в безопасности, Левка сел и облегченно вздохнул. Затем встал, потер разгоряченный лоб холодными ладонями и пошел дальше, обходя опасное место, держась ближе к битому льду, обозначавшему изломанный край льдины.

Теперь приходилось идти медленней: не было палки. Левка с размаху бросал вперед себя куски льда, которые рассыпались с веселым звоном, и пробовал крепость льдины каблуком. Метр за метром оставались позади.