Недометанный стог (рассказы и повести)

«А ведь он совсем не молчун, — сказал себе Сергей, наблюдая за оживившимся спутником своим. — Заволновался, когда любимую тему задели».

— Простите за нескромность, — обратился он к Михаилу Артамоновичу, — кем вы работаете? Привычка журналиста расспрашивать всех о работе, — оговорился он извиняющимся тоном.

— Должность у меня сложно звучит, — улыбнулся Михаил Артамонович. — Старший инспектор по организации и технике торговли.

— Для меня это — лес темный, — рассмеялся Сергей. — Вы скажите, в чем суть работы.

— Да у меня как-то так получилось, — ответил Михаил Артамонович, — что я выполняю только одну сторону своей работы, но в таком широком объеме, что, вероятно, нагрузка не меньше всей работы, так сказать, в чистом виде. Я занимаюсь вопросами строительства магазинов, оформлением витрин и выставок, рекламой: в газетах, по радио, телевидению, световой — всякой.

«При чем же тут «торговец»?» — подумал Сергей, вспомнив Нину.

— Торговлю я люблю, — продолжал Михаил Артамонович, — извините уж, если выразился нескромно. И вижу в ней особенную, понимаете, красоту. Вот выстроится наш микрорайон окончательно, встанут на свои места и главный универмаг, и его филиал, и палатки, и ларьки, и реклама, наконец. Хотите, я вам расскажу, как все это будет предположительно выглядеть? Вот начиная с этого проспекта? Тьфу, черт!

— Что такое? — обеспокоился Сергей.

— Да магазин-то мы с вами прошли! — остановившись, хохотал Михаил Артамонович. — Заговорились.

Он снял очки, стал протирать их. На переносье осталась красноватая вмятинка. Прищурились и без того небольшие его черные глаза. А лицо его было покрыто каплями от растаявших снежинок, словно крупным потом.

— Хочу. Расскажите, — предложил Сергей, стряхивая с лица такой же «пот», что и у Михаила Артамоновича. — Знаете, пройдемте дальше, а потом вернемся и — к магазину.

— С удовольствием, — согласился спутник.

Они пошли дальше. Все падал снег. Михаил Артамонович говорил. Он покашливал, говорил негромко, тщательно подбирая слова, называя сроки, приводя цифры. Жесты он делал редко, взмахивая правой рукой, словно показывая, что там-то будет то-то, а в другом месте — иное.

Но виделось то, о чем рассказывал он, отлично. Воображению Сергея было совсем нетрудно представить и этот проспект, и улицу, на которой жила Нина, и пустыри в самом недалеком будущем. Сергей видел высокие здания магазинов, сверкающие витрины, заполненные изящно оформленными выставками товаров, турникеты дверей, в которые вливалась шумная и веселая лента людей, стеклянные простенки, а за ними — этажи, прилавки, товары, продавцы в форменной одежде. А над магазинами, на стенах домов и выше, над домами, игру вспышек и потуханий разноцветных неоновых трубок.

«Да он — поэт!» — подумал Сергей и сказал то, что подумалось:

— Да вы прямо поэт!

Михаил Артамонович смутился.

— Поворачиваем, — предложил он. — Заболтался я. Надоел вам, наверное.

— Что вы! — отверг Сергей.

Десятка три метров они шли молча.

«Рассказывал ли он ей так, как мне? — размышлял Сергей. — О чем они вообще говорят? Может, он боготворит ее, а она подсмеивается над ним? Видимо, так».

И подобно тому, как давеча ему не хотелось прихода Нининого мужа, ему не захотелось возвращаться сейчас к ним домой. «Несомненно, она заведет разговор об искусстве или о чем-нибудь вроде того. А если муж вставит свое суждение, она или тонко обрежет его, или понимающе, что еще невыносимей, переглянется со мной». А он уже не мог относиться к спутнику так, как полчаса назад.

Он раздумывал о Нине, о муже ее, делал различные выводы о взаимоотношениях их, предполагал всевозможные ситуации, но сквозь все его размышления красной нитью шла мысль: «Но зачем же она вышла за него замуж? Если он сейчас молчалив и застенчив, то раньше наверняка стеснялся еще больше и говорил еще меньше. Зачем?»

— Михаил Артамонович, я к вам обращусь со странным предложением, — сказал вдруг Сергей. — Только вы плохо обо мне не подумайте. Сейчас мы с вами прошли около пивной. Вернемся, не раздеваясь, выпьем по стакану красного вина. Там есть, я видел. Это нас задержит на пятнадцать минут.

— Так дома же, — удивленно откликнулся Михаил Артамонович. — Почему здесь?

— На пятнадцать минут, — настаивал Сергей. — Видите, взволновали вы меня вашими планами, ну, и мечтами, можно сказать. Хочется выпить за город ваш, за ваш микрорайон, именно с вами и именно здесь, — он невольно выделил слово «именно».

— За это… можно, — не совсем уверенно произнес Михаил Артамонович, внимательно глядя на Сергея, точно проверяя, не шутит ли он.

Зашли в полуподвальную пивную, взяли по стакану портвейна. В пивной, по-обычному, было шумно и душно. Не раздеваясь, выпили у крайнего столика.

«А выйди бы она за меня, — ни с того ни с сего пришла Сергею в голову мысль, — так же бы стала другим говорить: «Бродяга, мол, дома не живет. И на уме только одно: газета да газета. Скучно». Сколько угодно».

И он решительно спросил:

— А Нине вы никогда не рассказывали о том, о чем мне сегодня?