Недошутка

– Да, и с таким стремным фото. Писали еще, что надежды почти нет. Вот и верь после этого их газетенкам, – добавила она как будто с досадой. В прошлый Новый год она даже притворилась актрисой того «Лицеума», чтобы его навестить. Причем сделать так пришлось дважды, потому что в первый раз даже не пустили в палату. – Ну так чему обязана?

– Это долгая история, – вздохнул Алекс. – Может, зайдем обратно в твой ресторан? Он еще открыт.

– Нет уж, он надоел мне до печенок, расскажи здесь и вкратце, – потребовала она.

– Но…

– Двенадцать лет! Двенадцать лет ты не сказал мне ни слова. Не ответил ни на одно сообщение, ни на один звонок, а теперь вдруг являешься сам как ни в чем не бывало?

– Клиническая смерть меняет некоторые убеждения, – невозмутимо сказал Алекс.

– Должно быть, произошло нечто поистине космическое, раз ты сам пришел?

– Да, важное дело, – кивнул Алекс. – Как ты относишься к тому, чтобы съездить в клинику неврозов?

– В психушку?! – Настя ушам своим не верила. Это было слишком даже для бывшего. – Я?

– Во-первых, не в психушку, а в клинику неврозов, – уточнил он. – А во-вторых, не ты, а мы.

– А, ну это меняет дело, – обманчиво спокойным голосом сказала Настя. А потом снова взорвалась: – Что мне делать в этой психушке? Может, тебе и надо и надо полечиться, а я совершенно здорова и никакая истеричка, что бы там ни писали в желтой статейке.

– В какой статейке?

Настя на секунду сбилась.

– Короче, я не буду упоминать про статью с твоим фото, а ты не будешь читать тот лживый памфлет, идет?

– Идет, – кивнул Алекс.

– Но я все равно не поеду в психушку, – предупредила Настя.

– Да это же ненадолго, просто исполнить пару-тройку номеров.

– Каких еще номеров?

– Музыкальных, танцевальных, каких угодно. Они иногда зовут разных актеров сериалов и кино, чтобы поддержать дух пациентов, и я хочу сам предложить свою кандидатуру. Только мне нужна партнерша для дуэта.

– Что, в этом вашем сериале мало партнерш?

– Хватает, но на работе никому не стоит знать.

– Вон как, – кивнула Настя. – Я удостоилась этого сомнительного приглашения, потому что не вхожу в твой теперешний круг?

– Типа того, – вынужден был признать Алекс.

– Но для чего?

– Нужно помочь одному хорошему человеку, – серьезно сказал Алекс.

– Ну только если хорошему, – с сомнением протянула Настя.

– Ну признайся, – сказала Настя, когда они уже подходили к клинике, – ты позвал меня, потому то не можешь забыть.

– Мне просто нужен был человек с крепкими нервами, и еще чтобы я был ей безразличен. Да, у Алекса оказался немаленький список трудновыполнимых условий.

– То есть, хочешь сказать, всем вашим актрисулькам ты небезразличен? – не скрывая скепсиса, уточнила Настя.

– Нет, конечно, – самокритично признал Алекс, – но кому-то же могу быть? Ничего нельзя отрицать. А в тебе я уверен. Ведь так?

– Даже не сомневайся, – с досадой бросила она. – Ты мне безразличен в бесконечной степени, за эти двенадцать лет я о тебе даже не думала, ни на полстолько…

– Я понял твою мысль, – сдержанно сказала Алекс, – короче, не появляйся раньше, чем пройдёт минуты три, а если всё пойдёт нормально, как я и думаю, вообще не выходи из укрытия.

– Я буду кремень, – заверила Настя, – мне вообще фиолетово. Но что если меня задержат? Я ведь здесь не лечусь.

– Вряд ли кто-нибудь заметит, но…

– То есть по-твоему, меня не отличишь от сумасшедших?!

– Нет, просто здесь все как-то на своей волне, в том числе многие из персонала, – пояснил Алекс. – Как в каком-то киселе. Но если спросят – ты актриса, вчера уезжать было поздно, и ты переночевала пои согласии администрации, в сегодня уезжаешь. Они не будут проверять.

Глава 4

Бывают люди как ровные гладкие строчки, бывают как поля, исписанные мелким убористым или рваным непонятным почерком, а бывают как Фил – как синие ссылки, на которые, если случайно нажмешь, открывается целый новый мир. Но сейчас по Филу было этого не сказать – в этот раз он выглядел еще худосочнее и как будто ещё больше ушел в себя. Ему явно не шло на пользу пребывание в клинике.

– Доктор сказал, надо всего лишь иссечь крошечный участок, меньше капли, и дело в шляпе.

– А если там что-то важное? – сказал Алекс.

– Что, придурь?

– Креативность, к примеру. Спонтанность, способность генерировать идеи…

– Живут же люди без идей, – пожал плечами Фил, – а спонтанность – это как раз то, что не дает мне покоя.

Хотел бы он, чтобы некоторые прошлые идеи никогда не приходили ему в голову.

– А если ты, не знаю, потеряешь чувство юмора? – не успокаивался Алекс.

– Ничего, – махнул рукой Фил, – у тебя хватит на десятерых. Мне нужно совсем немного – просто больше никогда не совершать ошибок.

– Но это же невозможно.

– Ну да, ты обо мне невысокого мнения, – сказал Фил не без грусти.

– Нет, это для всех невозможно!

– Но я хотя бы попытаюсь.

– Ты что, пытаешься вызвать духовный рост таким читерским путем?

– Ничего не предпринимать было бы еще мучительней.

Да, у Фила всегда была деятельная натура.

– Ты выпадешь из жизни на несколько недель.

– Зато потом со мной можно будет нормально общаться.

– С тобой и так нормально общаться!